к играм!
– Забери свое время обратно у винных бочек и девок! Думаешь, не знаю, чем ты так занят? – заорал Пихомор, – еще один подобный разговор, на год поедешь на Древнее Море, командовать охраной каторжников! Или выставлю тебя на играх в состязании «поймай мосорожка» – тебе в самый раз! Оставь меня, я только время зря потратил! Думал, правда важный разговор!
Бикир до хруста сжал кулаки, но не посмел больше возражать. Отец в таком состоянии запросто мог отправить его убирать навоз вместо подготовки к Играм, которые играли большую роль в жизни близнецов. Он поклонился и почти бегом покинул кабинет, насилу подавив желание как следует хлопнуть дверью.
Опасаясь убить кого-нибудь в приступе гнева, Бикир отправился в конюшню. Там был тот, кто понимал его лучше всех – после брата, конечно – пырларл Малыш. Со времен основания кланов эти изменённые магией кони были верными спутниками Ар-Рааров: умеющие фыркать ядом, злобные и рогатые, с шипами на ногах и голове, вдвое крупнее не магических собратьев. На редкость свирепые и упрямые существа, но необычайно умные и умелые бойцы. Эти гордецы признавали лишь одного хозяина, за которого готовы были отдать жизнь. Если с ним что-то случалось, осиротевшие пырларлы обычно умирали от тоски в течение полугода.
Бикир обожал своего Малыша, который был самым крупным и злобным среди сородичей. Он не подпускал близко никого, кроме Бикира, даже Бакара, удивительным образом различая близнецов. Однажды Бакар надел одежду брата и вошел в стойло Малыша. Эта шутка едва не стоила ему жизни, после чего никто больше не пытался укротить эту злобную тварь.
В полумраке пырларлы похрустывали кормом, изредка фыркали и переступали с ноги на ногу. Направляясь к стойлу Малыша, Бикир еще издали услышал радостное похрюкивание. Вообще-то, пырларлы умели и ржать, но в большинстве случаев издавали характерные хрюкающие звуки. Войдя в стойло, Бикир едва не упал на солому – пырларл сильно боднул его от радости.
– Эй, хрюнделябр! – воскликнул Бикир, хлопая его по шее, – мог бы и поаккуратнее!
Бикир оседлал Малыша и выехал в темноту ночного города. Надо было проветриться, он направился к западным воротам, за которыми начинался Большой Лес. Множество опасных существ обитало в нем, но хозяин пырларла нисколько не беспокоился на этот счет. Он сам вызывал ужас и гордился этим. А мысль о встрече в лесу с кровожадной тварью вызывала свирепую радость. После беседы с отцом хотелось погрузить руки в теплую кровь, и поглубже.
***
Еще вчера, заметив, что Ки-Клат складывает сумку и достает охотничий костюм, Мурец ни на шаг не отходил от него. Всем известно, синакотики – лучшие в поимке мосорожков, некрупных копытных с мягкой шерстью и вкусным мясом, обитающих на опушках леса, а Мурец претендовал на звание лучшего из лучших. Ки-Клат с отцом потратили уйму времени, чтобы как следует натаскать его. Главной сложностью была наука отдавать добычу хозяину: Мурец отличался чрезвычайной жадностью. Но зато теперь слова «Мурец» и «удачная охота» были почти