вспомнил о многочисленных попытках доказать существование загробной жизни. Некоторые из предлагаемых доказательств выглядели более-менее убедительно. Может, там и впрямь что-то есть… Вот только трудно было представить, чем можно заниматься на том свете в течение многих тысяч, а потом и миллионов лет. Но даже если бессмертным душам и не придется проводить вечность в полном безделье… Человек, проживший миллион лет – это казалось чем-то абсурдным. Как он сможет удержать в памяти такую бездну воспоминаний? И чем для него станет, в конце концов, эпоха его фараллийского бытия? Ничтожным эпизодом, не имеющим почти никакого значения?
Эта мысль придала Одиэю бодрости. Да, всё на свете – суета сует, и какая разница, когда придет конец – сейчас, или тридцать лет спустя… Потом он будет с улыбкой вспоминать эти колебания, как сейчас он с улыбкой вспоминает свои терзания по поводу полученной в третьем классе плохой оценки.
Одиэй вдруг словно очнулся и почувствовал ужас. Ему показалось, что мысль о самоубийстве вот-вот окончательно овладеет им и, полностью подавив волю, заставит его встать на табуретку и затянуть петлю на шее. Нет, черт возьми! Это не выход. Он должен жить – хотя бы для Эгни. И должен попытаться нанести всей этой мрази ответный удар. Чтобы не было стыдно ни перед самим собой, ни перед предками.
Да – эти проклятые предки вечно требуют от него слишком многого. Сейчас Одиэй думал о них почти с ненавистью. По-настоящему великим из этих аристократов был только Урту Урапал, живший при Палпусе Двенадцатом. Одиэй посмотрел на его портрет, висевший на стене. Князь Урапал, занимавший тогда пост государственного секретаря, был изображен при полном параде – его великолепный мундир украшали все ордена, какие только имелись в стране. Долгое время этот человек был фактическим правителем Литурании, манипулируя тупым и безвольным королем словно перчаточной куклой. После кончины государя Урапал попытался посадить на трон своего ставленника, но проиграл придворной группировке маркиза Тельзимара. Лишенного всех званий и почти всего имущества Урапала сослали на далекий остров в Западном океане. Но до острова опальный князь так и не доплыл – умер в пути. Умер, скорее всего, не своей смертью, хотя прямых доказательств тому и нет.
Трудно сказать, насколько по заслугам он получил. Даже Одиэй не мог определиться в своем отношении к этому историческому персонажу. В предке ему импонировали ум, смелость и отчаянное везение. Но все эти достоинства перекрывались колоссальными недостатками. Князь отличался жестокостью, вероломством и лицемерием. А уж о его алчности и тщеславии ходили легенды. Так что баланс, наверное, получался все-таки отрицательным.
Но, во всяком случае, Урапал был очень яркой и интересной личностью – в отличие от его ничтожных потомков, среди которых выделялся разве что Кампру Калифус. Да и тот остался в истории лишь потому, что чуть не убил на дуэли величайшего литуранского поэта Кадо Кампиэля. Одиэй сильно недолюбливал этого своего родственника. Гонора и пьяной