искусству, жизнь Моррисона становилась ясной и приятной, и Лучана становилась ему все ближе. Шлейф цветочного запаха, который она приносила в комнату, переплетался с запахом терпкого кофе, а горечь от напитка смягчали ее светлые глаза. Приятная рутина окутала трех обитателей старого дома, даже Марко поддался всеобщей гармонии и часто стал что-то напевать себе под нос.
Спустя пару месяцев или чуть больше, Моррисон устроился на работу в местную школу. Он преподавал там английский, а вечерами засиживался в библиотеке. Школа находилась недалеко от дома, и он брал старый мотоцикл Марко, чтобы добраться до нее. Лучана же шила кое-какие вещи по заказу от небольшого магазина по соседству. Иногда, вечерами, они возвращались домой на мотоцикле вместе, и она крепко обнимала Моррисона, стоило ему разогнаться. Они мчались по сельским дорогам, и мелькавшие по бокам деревья сливались в единое зеленое полотно.
Капитану Моррисону порой казалось, что его жизнь также сливается в нечто одноцветное и одномерное, а он, будто на мотоцикле, проносится мимо. В такие моменты он отгонял подобные мысли и любовался пейзажами, которые веками вдохновляли художников. Он любил классические итальянские пейзажи, как и классическую живопись, но все же предпочитал ей более поздние, неакадемические течения, где художественный поиск, переживание и свобода не просто заявляли о себе, но словно наполняли своим криком немые полотна. Там краски не совпадали с красками реальности, а фигуры людей подчас были и вовсе деформированы, но Моррисон именно в них видел ужасающе прекрасную реальность со всех ее сторон. Его собственной жизни, окрашенной в приглушенные тона, не хватало смелых темных мазков и выразительных линий, которые так ловко выражают чувства на холсте.
В противоположность Моррисону, Лучана нуждалась в тихой и спокойной жизни. Она не скучала по городской атмосфере, тогда как он жаждал вырваться из деревни. Он смотрел на безмятежную и счастливую Лучану и прятал свои внутренние желания в самые дальние уголки своей души. Он решил, что сможет жить в тишине ради нее, потому что, казалось, она уже давно жила ради него. Ее глубокая привязанность и чувство к Моррисону особенно читались в мелочах: в том, как она старательно выглаживала карманы и воротники его рубашек, как бережно проводила рукой по его волосам, когда непослушная прядь выбивалась и падала ему на лоб, как смотрела ему вслед, когда он уезжал на работу. Марко все это видел и был счастлив вместе с ней. Он был рад, что дочь нашла своего человека. После смерти жены он особенно остро чувствовал тяжесть одиночества. Марко не был амбициозным, он любил простоту жизни, и любовь была для него чем-то, что вписывалось в простоту. После женитьбы на матери Лучаны, жизнь Марко стала спокойной и счастливой. Моррисон словно боялся такого спокойствия. Я не знаю, что он в нем видел. Возможно, усматривал фальшь. Или ловушку. Может быть, для человека с таким замечательным умом как у Моррисона, тихая жизнь и вправду походила на клетку. Я также не знаю, откуда у него