xmlns:xlink="http://www.w3.org/1999/xlink" xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_3" type="note">[3] опадают на дорожку от парадных ворот все одновременно, за одну осеннюю ночь. Где персики, сливы и абрикосы растут в саду (красные цветы весной), где чувствуешь запах древесного угля, горящего на краю леса, и видишь дым из деревенских очагов за каштановыми и тутовыми деревьями.
Нет, теперь он вспоминал столицу: ее блеск, и пестроту, и шум. Место, где течет бурная жизнь, со всей ее пылью мира и яростью мира, даже сейчас, ночью, каждое мгновение воздействуя на все органы чувств. Два миллиона человек. Центр мира под небесами.
Там не бывает темно. Только не в Синане. Огни, зажженные людьми, почти затмевают свет луны. Там горят факелы и фонари, закрепленные неподвижно, переносимые в бамбуковых рамках или висящие на паланкинах знатных и облеченных властью людей, которых несут по улицам. В верхних окнах горят красные свечи, лампы свисают с уставленных цветами балконов в Северном квартале. Белые огни во дворце и широкие, плоские масляные лампы на столбах в два человеческих роста во внутренних двориках горят всю ночь напролет.
Там музыка и сияние, горе и покой души; иногда на узких улочках и в переулках сверкают кинжалы или мечи. А когда приходит утро, снова является власть, и страсти, и смерть повсюду, люди толкаются на двух больших, оглушительно шумных базарах, в винных лавках и в учебных классах, на извилистых улочках (словно предназначенных для мимолетной любви или для убийства) и на потрясающе широких улицах. В спальнях и во внутренних двориках, изысканных частных садах и общественных парках, полных цветов, где ивы склоняются над каналами и глубокими искусственными озерами.
Тай вспомнил парк Длинного озера, к югу от глинобитных городских стен, вспомнил, с кем был там в последний раз, во время цветения персика. До того, как умер отец. В один из тех трех дней месяца, когда ей разрешали выходить из Северного квартала, – восьмого, восемнадцатого, двадцать восьмого. Она теперь далеко…
Дикие гуси – это символ разлуки.
Он думал о Да-Мине, целом дворцовом комплексе к северу от городских стен, об уже немолодом Сыне Неба и о людях, живущих вместе с ним и окружающих его там: о евнухах и мандаринах девяти рангов, одним из которых был старший брат Тая, о принцах, алхимиках, командующих армиями; и еще о той, кто почти наверняка лежит с ним сегодня ночью под луной. О той молодой и почти невыносимо прекрасной женщине, которая изменила империю.
Тай надеялся стать одним из гражданских служащих, имеющих доступ во дворец и ко двору, «плыть в струе», как говорится. Он целый год учился в столице (в промежутках между встречами с куртизанками и собутыльниками) и уже готовился сдавать трехдневный письменный экзамен для поступления на императорскую службу Экзамен, определяющий будущее.
Потом умер его отец возле спокойной реки, и начались два с половиной года официального траура. И пронеслись, как ветер с дождем вниз по реке.
Одного человека приговорили к двадцати ударам тяжелой палкой за то, что он не отошел от повседневной жизни и не совершил те обряды,