фольклор наряду с красной рукой, черным-черным городом и шепотом из темного угла. Многие парни, кстати, на полном серьезе не отказались бы от встречи с ней в пубертатный период. На самом деле женщину звали по-другому, но настоящее имя сохранилось разве только в досье, бережно хранимом Колодезовым вместе с прочими. Да и не интересовали ее парни, она предпочитала совершать половые акты с детьми, и ловили ее, как рассказывал дядя Ваня, «на живца». Больше изгоев не было, хотя и дезертирства, и небольшие правонарушения, и проступки случались регулярно. Колодезов не терпел крыс, но даже воров, пойманных за руку, и предателей не карал слишком сильно. Рабочих рук в поселке не хватало, потому провинившихся гораздо выгоднее было направить на наиболее непопулярные занятия, чем убивать, выгонять или на дармовщину кормить в карцере или в камере.
– Я дам тебе шанс одуматься. – По ощущениям Тима, прошло минут десять, прежде чем Колодезов заговорил снова. Голос прозвучал непривычно сипло, но по-прежнему твердо, без примеси сожаления, даже усталость из него ушла.
– Ты только зря потеряешь время, – сказал Тим. – Проще выдать мне автомат и выпроводить взашей.
– Одного?
– Одного.
Колодезов поскреб ногтями под подбородком, прищурился и поджал губы, отчего те превратились в две тонкие бледные ниточки. И, когда Тим уже пожалел о произнесенном, сказал:
– Нет. Один ты до Москвы не дойдешь. Отправлять тебя на верную смерть я не намерен.
Тим удивленно распахнул глаза – не сумел сдержаться.
– Вань, выйди, – велел Колодезов, – дай родичам поговорить по душам.
Конвоир кивнул и немедленно покинул кабинет.
– А ну, шасть на место! – донеслось из приемной, прежде чем дверь закрылась.
– То есть ты поверил мне? – тихо, боясь спугнуть удачу, спросил Тим.
– В то, что хочешь, как лучше? – хмыкнул Колодезов. – Даже не сомневался. И уже давно. В выживании москвичей – тоже, как ты догадался. Метро строилось не только транспортным узлом, но и в качестве бомбоубежища, в том числе и на случай ядерной войны. Было бы странно, если бы за те минуты, за которые до нас долетели ракеты, никто не успел скрыться под землей. Да и удар произошел отнюдь не в ночь глухую, многих он аккурат в подземке и застал.
Тим подумал, что, будь он главнокомандующим вражеской армии, непременно атаковал бы в районе трех-четырех ночи, когда большинство потенциальных противников спит, а метро и прочие объекты инфраструктуры закрыты.
– Тоже удивляешься, почему ударили в такое время? – усмехнулся Колодезов.
Тим кивнул.
– Может, и не могли иначе, – проговорил Колодезов, – а может, обвинений в геноциде испугались.
– Вообще-то именно геноцид они и устроили, – заметил Тим.
– Своему населению всегда можно наплести с три короба: типа только защищались. И я, если уж по совести говорить, отнюдь не уверен,