спирта, закусывая его несколькими половниками столовой горчицы. Могла встать посреди глубокой лужи вверх ногами, оказываясь в результате по локоть в воде, после чего пускала радужные пузыри, многоцветность которых обуславливалась химическим составом организма. За бутылку (пустую) учиняла следующий фокус: брала здоровую специально откормленную жабу и, не жуя, проглатывала её. Порою та восставала супротив судьбы, упираясь в горле лапками. Фокуснице приходилось кулаками проталкивать жертву ближе к пищеводу, отчего зрители, поначалу настроенные скептически, к концу опыта в глубоком помертвении одаривали ведьму не только пустой бутылкой, но также и полной, с каким-нибудь джином. Аглая не отказывалась. Для демонстрации своего пренебрежения к экзотическим яствам ограничивалась тем, что полоскала джином зубы. Бутылке же из-под него перегрызала горлышко. Так она раньше жила.
Далее, по слухам, у неё развился любовный роман. Разумеется, с пришлым офицером. С ребёночком от него, которого, естественно, пришлось утопить. Со слезами горести, с криком на луну… Пережитое малость образумило Аглаю. Точнее, внешнюю часть её эпатажности задвинуло внутрь, а то, что скопилось к тому времени внутри – изожгло. Аглая превратилась в злобную, отчаянную шавку, способную профессионально бороться со скукой. За то и ценили.
Следующий женский член компании звался Ссизой. Имя довольно неудобоваримое, поэтому компаньоны называли её просто Сифой – так оно душевней выходило. Сказать что-либо определённое о ней представляется делом затруднительным, поскольку она числилась «серым кардиналом», то отдавала предпочтение тайнам, ехидству и сокрушительным ударам исподтишка. Умеренно молодая баба, мешковато сложенная, с лицом холодной и какой-то выщербленной конфигурации, Сифа любила тень и выходила из неё редко, будто опасаясь растранжирить влияние. Поговаривали, что её якобы сторонится даже Ипат, хотя ни глубинная оседлость ипатьевого характера, ни конспиративная сокрытость сифиной личины не давали наблюдателю повода для прений. Этот дуэт существовал, как две звезды, соседство которых продиктовано лишь наличием Вселенной. Гораздо больше странностей заключалось в отношениях Сифы и Аглаи. Между ними словно протянули некую струну. Из попыток кого-либо сыграть на этой струне наверняка получился бы похоронный марш, причём, обогащённый отзвуками взаимного торжества. Драк, впрочем, они не затевали, разве что любили друг над другом подшутить. Если, допустим, одна прикуривала, другая колола её шилом в зад.
Наконец, последний участник ночной сходки – паранормальное существо без пола и возраста, известное под обозначением Коля Андрей. Оно предположительно тоже являлось как бы женщиной. Во всяком случае, некоторые особые приметы подтверждали данный тезис. Среди примет наиболее выделялись спутанные русалочьи волосы (лицо в них постоянно скрывалось), впалая грудь и голос, который Коля Андрей никогда не подавала. Не выкинули её из этических соображений. Ипат