и гренок. Ушли на это все оставшиеся после вчерашнего сабантуя деньги, но кто в этом сознается. По тропинке здоровья (метров сорок по лесу мимо турникетов и проворачивающихся под ногами бревен) мы отправились к морю. В лесу еще не сошел снег, но солнце грело, на пляже было холодно от пронизывающего холодного ветра. Ветер гнал волны.
– Мне холодно.
Это знак.
Мы спрятались в дюнах. Лишившись силы ветра, солнце грело плечи. Прикосновения становились все более настойчивыми. Задергались пальцы в застежках лифчика.
– Стой. Не надо…
Но кто, скажите, на это клюнет?
Ко мне в ладони прыгнула ее грудь.
В следующий момент я получил коленом в пах.
Странно. Не было этого раньше. Был стеснителен. При одном прикосновении покрывался красными пятнами, стыдливо опускал ресницы, длинные, как у мамы. Потом началось. Проснулся интерес к теме. Нашел у отца журнальчик с совершенно голыми людьми. У мужчин вместо писек между ног поднимались подосиновики. Потащил журнал Валерке, он на пять лет старше! Валерка ничего объяснять не стал, сделал кучу фотографий, стал всем продавать. Я же получил по ушам от отца, когда зачем-то во всем признался.
И теперь опять собачья дилемма. Все понимаю, но сделать ничего не могу.
И каждый из моих товарищей ее решает, как может.
К примеру, Мишка, Лешка, Сашка – скинулись, пошли к проститутке. У них там чего-то не заладилось, что-то не получилось, хотя, казалось бы, что там может не получиться? Отмалчиваются, все отрицают.
Женька, тоже одноклассник, потащил толстую Катю на дачу, но она ни в какую, подавай ей резинку!
– Стирку, что ли?
Заржала хрипло.
Потом до него дошло. Запасся до конца жизни, сидит, ждет. Курит. Она опаздывает. Он курит. Выкурил от волнения пачку. В итоге, когда она все же пришла, он был настолько расслаблен, что ни уговоры, ни действия не возымели результата.
Все, конечно, здорово, но где тут любовь? Где смысл? Я хотел для себя иного.
– Все в задницу!
Она не звонила. Я из упрямства сидел в полной темноте, не зажигая свет, ждал. Не дождался. Решил лечь спать. Не мог заснуть. В итоге не выдержал, сломался.
Позвонил. Ночь. Услышав ее сонный голос, я вне себя от счастья.
– Алло…
– Привет, это я…
– Чего тебе надо?
– Я хочу сказать, что люблю тебя.
– Придурок.
И правда. Вешаю трубку.
7
Сегодня. Он должен был приехать сегодня.
Я сидел и вспоминал, как ждал маленьким мальчиком его возвращения, боялся его усов и радовался подаркам. Как у каких-то проходных мы с матерью ждали, мечась от одного человека к другому, с одним вопросом:
– Когда их выпустят?
А я:
– Мама, где же папа?
Над головой нависали жирафы портовых кранов, черное небо и слепящий свет белых прожекторов.
Прижимаясь к нему изо всех сил, повисаю на шее, смеюсь, мне радостно и щекотно от колючей щетины.
– Папа,