под сводами Валгаллы низкий и грозный глас Отца Богов.
Асы замерли, даже неугомонный Локи глядит серьёзно, чуть ли не с испугом. Но Старый Хрофт умолкает, вновь погружаясь в думу.
Юная Рандгрид разочарованно косится на неодобрительно насупившихся сестёр.
Наконец О́дин со вздохом поднимается, правая ладонь накрывает запёкшуюся рану – с одежды так и не смыта кровь.
– Что видел я, асы, – того не изрекала нам вёльва. Семеро наделённых силой нисходят на наш мир, и идут они со злом. Не открыты мне их имена, прозвания их отцов с матерями или цели; ведаю лишь одно, что грядёт зло. Такое же, как и Сурт со своими воителями Муспелльхейма.
Отец Дружин не упоминает ни Волка, ни Змею, ни Хель. Растерянный, застыл злой хитрец Локи, уронив руки. Ибо идёт новый враг и кто знает, случится ли теперь предсказанное?
Да, Локи знает. Знают и боги, они все вместе слушали прорицание. Но асы справедливы. Бог огня ещё не совершил ничего, следовательно, не может быть наказан или изгнан. Закон нельзя отменить даже волей хозяина Валгаллы – за небывшее не карают.
Наконец не выдерживает простодушный Тор. Рыжебородому неведом страх, он, как никто, верит в себя и своё оружие.
– Приказывай, отец, – он опускается на одно колено. – Твоя воля да возглавит нас.
Один за другим преклоняют колено и другие асы, к ним присоединяются асиньи с эйнхериями, все двенадцать валькирий. Стоять остаётся одна лишь Фригг.
Приказывай… да, так они привыкли. До́лжно произнестись слово, и исходить оно может лишь из уст Отца Богов.
…но что делать, коли он сам не разумеет грядущего? И даже залог Мимира не поможет.
Долго молчит бог О́дин, владыка Асгарда, носитель не знающего промаха копья, познавший руны, принёсший сам себя себе в жертву. И наконец, уста его размыкаются.
– Злом злое зови, мсти за злое немедля, – оглашается его словом Валгалла. – Но зло ещё не свершено. Что видел я – о том скажу. На тинге приговорим мы, асы, как следует нам поступить.
И он говорит. Описывает увиденное во всех деталях, какие только способен вспомнить. Бледнеет, кусая губы, Фригг, не отрывая взгляда от окровавленного бока Отца Богов.
– Видел грядущую силу, подступающую со злом к нам, асам. Далёко ли она, близко ли – не ведомо; знаю лишь, что она грядёт. Быть войне и быть битве; а чем окончится она, того мне не открыто.
Вздох облегчения проносится по толпе эйнхериев, ухмыляясь, переглядываются меж собой валькирии – им ли, Девам Битвы, бояться какого-то сражения? Оживляется, вскидывая Мьёлльнир, и рыжебородый бог грома. Его вести радуют.
– И всего-то, Отец? – гремит под выложенной золочёными щитами крышей его могучий бас. – Быть может, это сокрыто безднами времени, как Рагнаради. Быть может, оно не свершится вовсе. Почему же тогда чело твоё столь мрачно? Мы ведали о предсказании вёльвы и всё равно пировали и радовались.
Тор, Тор, рыжебородый мой старший сын. Неустрашимый и неудержимый в бою, ты привык сражаться с гримтурсенами, и не объяснить тебе, что увиденное своими