всякие гадости, а вот уже после этого… Господи, неужели его друг сейчас умирает (или уже мертв!), а он стоит здесь и… Ведь тот даже не догадывается, что фотограф… каннибал, как говорил его отец. Заманил доверчивого мальчишку в темную лабораторию. Там, в тусклой кроваво-молочной мгле от фотофонаря, с потолка, извиваясь, словно живые, свисают змеи негативных пленок. «Хочешь посмотреть, как я это делаю?» – вкрадчивым голосом спрашивает фотограф. И пока ребенок удивленно разглядывает разные хитрые приспособления, он тихо крадется к столу и выдвигает ящик. Его глаза ярко блестят тем же светом, что и красный фонарь, даже ярче; по уголкам рта начинает течь слюна. Он облизывает острые, как у акулы, зубы и плотоядно ухмыляться. Потом достает из ящика свой любимый разделочный топорик, тихо приближается сзади к ничего не подозревающему…
Дверь протяжно заскрипела.
Мальчишка обернулся и с облегчением выдохнул:
– Ну, наконец-то! А я уже думал…
– Чего? – нахмурился Гера и отпустил двери, которые сами захлопнулись с помощью примитивного устройства на пружине.
Геру заметно шатало, лицо было бледным, словно покрытым небольшим слоем воска; через согнутый локоть болтался небрежно скомканный школьный пиджак.
– Ну, у тебя и вид. Сколько мне еще здесь торчать? Скоро корни пущу!
– Только без нытья. Мне пришлось хуже, – хрипло выдавил Гера.
Сказать правду, выглядел он ужасно.
– Это… фотограф? – глаза его друга расширились. Но что-то ему подсказывало, что фотограф здесь все же ни причем.
– Что? Да нет, – Гера устало отмахнулся свободной рукой. – Меня вдруг стошнило. Чуть не облевал весь пол в салоне. Пришлось отсидеться. А фотограф так испугался, что уже хотел вызывать «скорую». Вообще, хороший дядька. Зря ты ему тогда стекло разбил. Воды мне дал, – Гера замолчал на секунду. – Хотя, он какой-то странноватый, конечно…
Он стянул с шеи уже распущенный пионерский галстук и запихал в карман брюк.
Воспоминания о родителях, настоявших сделать портрет на память, вызвали новый прилив тошноты. «Гера! Как ты не понимаешь, это же останется на многие годы, – говорила мама. Вот именно, я до сих пор жалею, что не сделал фото в твоем возрасте», – поддерживал ее отец.
И вот, летние каникулы еще не закончились, а он должен, как идиот, напяливать школьную форму и тащиться в какой-то фотосалон (не дай Бог еще встретить по дороге знакомых!), да к тому же, в такую жару.
Друзья медленно направились вдоль улицы, стараясь вжаться в тонкую полоску тени от домов.
– Может, это жара? – предположил товарищ.
– Нет, это не жара, – Гера отрицательно мотнул головой; в его голосе звучала уверенность, а в глазах было такое выражение, будто совсем недавно он был чем-то сильно испуган, – не жара, это кое-что другое.
Друг с любопытством глянул на него:
– Расскажешь?
– Когда придем, – ответил Гера.
Они