ум занимает уже другое беспокойство. Нога, нужно выяснить, что с ней. Подняться тяжело, но силы еще есть, и это хороший знак. Значит, организм еще не истощило, сознание пропадало не из-за голода и бессилия, а из-за боли и шока. И это хорошо, потому что дает надежду, что все еще удастся исправить.
Впрочем, тут же надежда тает, стоит только взглянуть на ногу. Даже не будучи специалистом, можно сказать, что положение ужасное. Чуть выше стопы нога уходит в сторону, лишь немного, но так заметно, что это заставляет ее выглядеть неестественно.
Перелом, да еще и такой, что его от одного взгляда можно распознать за мгновение. Если даже и можно придумать что-нибудь хуже, то сознание этого делать не желает. Хотя, разве лучше было бы умереть сразу от падения, или задохнуться в капсуле, застрявшей в зыбучем песке? Уж лучше так. Еще есть шанс. Пока сердце бьется, пока жива мысль, пока воля не угасла – есть шанс пробудить своим голосом жажду свободы в умах тех, в ком еще не убила Федерация волю к жизни, кого она не превратила в бездушный механизм, работающий на благо общества, позабыв о том, как прекрасна может быть жизнь.
Пальцев не чувствуется. Нога жутко болит и ноет и теперь, от взгляда, она болит лишь сильнее, будто бы это глаза только что сломали ногу, искривив. Остается надеяться, что есть хоть малейший шанс выжить на этой планете с таким-то ранением. Ясно, что нужно выправить ногу. От одной мысли об этом уже бросает в пот, а боль, обещая невыносимые мучения, начинает терзать воображение с такой силой, что тут же проявляется в чувствах.
Как бы там ни было, так ее оставлять нельзя. Если нога заживет так, то встать на нее уже никогда не получится, и ни малейшей возможности подать сигнал не останется. Во время полета думалось о том, как придется торопиться, чтобы построить укрытие, найти воду, сделать примитивное оружие, охотиться, как древний человек, чтобы отыскать пропитание. Теперь же трудно представить, как протянуть хотя бы несколько дней, чтобы не погибнуть тут же, на этом же месте.
Кожу на лице отчего-то начинает жечь так сильно, что от слабого касания она разгорается жгучей болью. Приходится стиснуть зубы и терпеть, потому что ничего другого не остается. Хочется закричать и разругаться, проклясть каждую сволочь, которая нажала на кнопку во время голосования. Впрочем, из сухого горла все равно не вырывается ничего, кроме хрипа, тихих стонов и мычания.
Сердце начинает вмиг бешено колотиться, стоит лишь только приготовиться вправить ногу. Главное, сделать это резко и быстро, одним движением, потому что иначе можно попросту не вытерпеть боли. Лицо продолжает жечь, вспоминается, как жутко палило солнце, обжигая кожу, а затем, на миг чувства внезапно пропадают.
Ладони быстрым движением выправляют ногу, и боль исчезает. Не жжет лицо, не разрывается от мучительной боли опухшая в месте перелома нога, лишь туман быстро застилает глаза, а зрачки пытаются спрятаться от вечернего света, укатываясь за веки,