отыскать воду прямо сейчас.
А вот разжечь огонь, прежде чем вправлять кость – это занятие как раз несложное, но очень важное. Костер может отпугнуть животных, тем более диких, так что даже раздумывать не приходится, чем заняться.
Руки спокойно начинают выбирать из кучи обломков сухие, торчащие ветки, чтобы поменьше возиться с костром, но приходится еще ползти в сторону кустарников, чтобы выбраться из владений растительности и не устроить пожар, от которого сбежать и самому не получится.
Тяжелее всего тащить дрова на листе, уложив сверху поломанную ногу, дрыгаясь от неудобства, но стараясь не тревожить рану. И хотя тут всего пару метров от того места, где днем получилось укрыться от солнца, а все равно на это уходит столько времени, что уже почти успевает окончательно стемнеть.
Глаза едва могут отыскать небольшими холмиками торчащие две свежие, короткие палки, отложенные для шины. Ползти за ними обратно через кусты нужно, но так не хочется, что ум тут же придумывает не менее трудоемкий, но более скорый, быстрый способ решить проблему.
Закинув костыль вперед, держась за ножку, удается зацепить им толстые палки и даже подтянуть к себе. Две найденные коряги перекатываются, все время приходится подтягивать костыль и закидывать снова, но вот, когда до обломков можно дотянуться рукой, уставшие ладони бросают рядом костыль, а тело падает на спину, и, наконец, можно немного отдышаться.
Слух лишь сейчас замечает, что проснулись звуки. Какое-то отвратительное гоготание вдруг раздалось вдали, но быстро пропало. Едва проходит миг и раздается одновременно и звонкий, и хриплый крик, похожий на птичий, как все тут же начинает шуметь, шелестеть, пищать, трещать, замирать ненадолго, а потом снова разрывать холодный ночной воздух пугающей, отвратительной песней живой природы Асумгарда.
Застыв на миг, руки, вздрогнув, тянутся вперед, помогая телу подняться. Нога еще болит, но слегка успокаивается, остается только разжечь костер, только бы побыстрее. В мыслях вообще ничего нет, кроме окружающих звуков. До сих пор ничего не было, до сих пор целый лес молчал, даже шелеста не было слышно, как вдруг все зашумело.
Становится жутко и страшно от мысли, что вот теперь Асумгард может впервые по-настоящему обнажить свои клыки. Мысли путаются все сильнее, все начинает в них перемешиваться, но сознание упорно ищет объяснение происходящему.
Едва опустилась ночь, как все начало шуметь так сильно, что даже звон в ушах перестал тревожить, даже боль в ноге внезапно почти успокоилась и стала незаметна. Отчего все так шумит? Когда солнце обжигало лицо, когда сознание терялось от боли, тогда… может, тогда тоже был шум, но его просто не было слышно. Если так, то хорошо, но если нет, если вся жизнь здесь пряталась от солнца в тени леса, а сейчас намеревается выбраться на охоту, то с такой раной нет никаких шансов противостоять неизвестным монстрам, населяющим эти места.
С другой