подобной участи! Никто не заслуживает оказаться в самом ядре живого вселенского ада! Никто! Даже самый презренный член нашего общества!
И на этом выступление судьи оканчивается. Его речь оказывается не такой пылкой, не такой длинной и красноречивой, а значит, ему вряд ли удастся кого-нибудь переубедить, после того, как пылко и отчаянно выступал обвинитель. Впрочем, стоило ли надеяться, что он хотя бы попытается? Все это игра, в этом Сталмир убежден, все это подлая игра Федерации. Той самой Федерации, которая увидела угрожающий лик Сталмира, Федерации, которая испугалась его лица. Федерации, которая желает выбросить его в эту кровавую молотильню, которую по недоразумению кто-то превратил в целую ядовитую, адскую планету, чтобы смелый голос свободы больше никогда не сумел вновь зазвучать в устах Сталмира.
А как только судья возвращается за трибуну, оставляя Сталмира злобно гадать о том, зачем судья вообще ее покинул, начинают выступать и другие судьи. Эти уже ничего нового не говорят. Вся их работа заключается в том, чтобы предоставить общественности рассуждения о правильности и неправильности того и другого выбора, давая зрителям тешить себя мыслью, что здесь рассматриваются все точки зрения. В действительности же, все судьи склоняются лишь к двум точкам зрения: одни из них говорят, что преступление заслуживает самой жесткой меры, опираясь на аргументы обвинения, а другие отвечают бедными аргументами защиты, говоря, что нужно отказаться от такого жестокого наказания, обязав судебные интеллектуальные системы пересмотреть вынесенный ими приговор.
Еще вчера Сталмиру все представлялось иначе, а теперь глаза застилает туман, а страх перед грядущей участью пробивается сквозь кожу холодным потом и дрожью. Ему не позволяют двинуться, не позволяют заговорить, и приходится лишь смотреть и молча ждать, когда его судьбу решит безвольная толпа, подчиненная желаниям Федерации и обманчивым идеалам подлинной свободы.
Когда начинается голосование, результаты почти мгновенно высвечиваются на мониторах судей, встроенных в трибуны, и по их хмурым лицам можно догадаться о результатах голосования.
Только ведь шанс еще есть! Эта идея въедается молниеносно в живой ум Сталмира, застывая в мыслях вопросом. Ведь может оказаться так, что судьи попросту не желают пересмотра этого жуткого приговора, ведь они почти наверняка разыгрывают эти страдания, будто бы им есть хоть какое-то дело до судьбы преступника. А толпа могла решить иначе. Один на миллион, но шанс есть, что в этот редкий миг приговор будет все же пересмотрен, и судьи хмурятся, потому что этого не желают.
И тут же Сталмир падает духом, вдруг подумав, что если так, то ведь может Федерация нагло соврать и вывести на общий экран такой результат, который будет выгоден этому жестокому, деспотическому режиму, подавляющему саму суть подаренной жизнью свободы.
– Суд объявляет вердикт! – заявляет ведущий судья.
С важным,