выглядит усталым, и это странно, потому что еще пару лет назад он учил всех Валентайнов, а теперь осталась только я. Казалось бы, эта работа гораздо легче.
– Может быть, продолжим? – покашливает мистер Гилберт. – Мы пишем молекулярную формулу элементарного звена в квадратных скобках, вставляя n там, где…
Я начинаю блуждать глазами по комнате.
Не могу поверить, что я здесь, в окружении тысяч книг с бежевыми, коричневыми и сопливо-зелеными обложками, хотя могла бы быть там, рассказывая Variety историю всей своей жизни! И зачем будущей кинозвезде вся эта информация?! Ведь меня же не будут спрашивать про элементарные звенья для статьи в Vogue Japan, правда?
Скучным взглядом скольжу по безвкусным обоям, окнам, книгам…
Наконец останавливаюсь на маленькой картине, написанной маслом в темных серо-коричневых тонах; раньше я никогда не обращала на нее внимания, потому что в те времена еще не изобрели нормальных ярких красок.
– Она умерла? – решительно спрашиваю я. – Или спит?
Мистер Гилберт отрывается от своих поли-чего-там и вытирает лицо.
– Кто?
– Эта женщина. Та, которая лежит в лодке.
Всматриваюсь внимательнее. У нее длинные светлые волосы, ее глаза закрыты, она осыпана цветами, люди плачут… Наверное, я уже ответила на собственный вопрос.
– Это Элейн, – говорит мой учитель измученным голосом. – Она была влюблена в рыцаря Ланцелота, но он любил королеву Гвиневру, жену короля Артура.
Он говорит это спокойным тоном, как будто не понимая, что это самое интересное из всего, что он мне рассказывал.
Я наклоняюсь к нему.
– А что случилось потом?
– Ее заперли в башне, и на нее было наложено заклятие – она могла смотреть на мир только через зеркало.
– А потом?
– Ланцелот ехал верхом по дороге, и Элейн повернулась, чтобы рассмотреть его.
Мистер Гилберт неспособен правильно подать даже самую простую историю.
– Зеркало разбилось, и она умерла.
У меня забилось сердце и взгляд затуманился.
– Это самый… прекрасный… и романтический… фильм… который я…
– Это не фильм, Хоуп. Это «Волшебница Шалот» Альфреда лорда Теннисона; мы проходили эту поэму в прошлом месяце. Вы вообще хоть что-то слушали?
М-м-м… нет.
Честно говоря, я слышала много скукотищи про рожь и ячмень и решила, что это поэма на тему овощей, о таком маленьком луке. Вот именно поэтому так важны правильное название и видеоряд.
Я назвала бы ее «Любовница Ланцелота мертва», и это было бы круто.
– Ну хорошо. – Мой учитель вздыхает и качает головой. – Где мы остановились? Атомы водорода, Хоуп. Сколько у них электронов?
Убейте меня.
– Пять?
Мы с мистером Гилбертом на одной волне: он явно тоже не прочь меня убить.
– Один. И так как им нужен еще один, чтобы заполнить первую оболочку, они ищут другие доступные атомы, чтобы вступить с ними во взаимодействие; а это означает, что они слабее и менее стабильны…
– А что если дело не в этом? – Я