так говорят все. А конкретно…
Все-таки я был Терминатором не просто по дурацкой кликухе.
Я нежно взял его за галстук, намотал на кулак, приблизил свое лицо к его носу. Он испугался. Не так, как пугаются уголовники, что им сейчас придется терпеть боль или их уведут на новую отсидку, он испугался как интеллигент, что его унизят ударом в лицо, а он не сумеет ответить.
– Я не намерен долго тут засиживаться, пацанчик. Мне нужно знать, с кем я могу поговорить о прежних временах, когда Веточка тут работала? Я ясно излагаю?
– Но зачем это вам? Вы все равно не сможете с ними разговаривать, потому что у нас в агентстве существует режим секретности, – пролепетал он. – Интересы клиентов требуют, чтобы ничто лишнее не уходило за пределы…
– Фамилии, Федя. И полное спокойствие относительно репутации твоего агентства. Я думаю, оно не пострадает, даже если я поговорю с каждым из тех лепил, которые на тебя горбатятся.
Он гулко проглотил слюну.
– Я тогда был человеком новым, не все могу упомнить… Это же было так давно!
Конечно, за этим воплем скрывалось желание рассчитать, кого из «старичков» можно назвать, а кого трогать нежелательно.
Это не входило в мои планы, поэтому я дернул галстук так, что ворот затрещал, а он на мгновение потерял голос и попытался перехватить мой кулак своими довольно сильными руками. Вот только привело это к противоположному результату – хватка стала только крепче, а воздуха в его легких становилось все меньше.
– Мне нужны все, понял? Нет, ты понял? Понял?!
Висюльки сзади слегка стукнули, кто-то заглядывал сюда. Ну и пусть. Меня это не очень расстраивало. Это был скорее еще один способ давления на Федю.
– Тогда тут работали Сэм и… Отпусти, – попросил он.
Он снова думал. Я едва удержался, чтобы тихонько не стукнуть его. Но все-таки удержался, лишь сильнее надавил кулаком на его шею левее кадыка в область яремной вены.
– Еще Клава Запашная… секретарша, – он уже почти хрипел.
– Еще?
Он уже довольно здорово налился краской, пора было его и отпускать. Но мне почему-то очень не хотелось этого делать. Я и сам не понимал, с чего так вошел в образ, что собрался задушить его.
– Да… Еще Костя Боженогин, все…
Я отпустил его. Он с удовольствием вздохнул, поправил галстук.
Он был тренирован, но мягок духом, слишком неуверен в себе и трусоват.
– Учти, если ты кого-то утаил или соврал…
Я сокрушенно покачал головой, давая ему возможность, как говорит наш психолог, зарядиться автострахами. «Может, психология и в самом деле точная наука, – подумал я, глядя, как медленно по его лицу расплывается тяжелая, неприятная бледность. – А может, я случайно ткнул и попал, вот только знать бы – во что именно?»
Глава 9
– Могу я называть вас Клавочкой? – спросил я, в полном соответствии со своей ролью, пройдясь перед ее столом таким кандибобером, что мне позавидовал бы сам Лева Задов.
Тоже, кстати, коллега, в