. Днём на улице ни души, будто вымерли все; по-домам да по-норам забились бедненькие, в поисках тени, прохлады и отчуждения.
Но уже ближе к вечеру, когда палящая сила солнца иссякла, на смену ей подуло подобие лёгкого ветерка прохлады; деревня стала оживать от дневной спячки, возрождаясь от огненного забвения. Послышался голос человечества, соседей,– зашевелилась и заёрзала домашняя скотина; перекликались собачий лай и петушиный запев, гремели вилы о что-то железное и скрипел колодезный журавль. На улице наблюдалось движение. Всё становилось на свои места – конец света отложен, пока!
Вот и я, весь день провалялся на диване выжидая начала жизни. Ожидание длившееся вечность, оборвалось, и вот, дождался! Вышел на крыльцо, почесать своё… "Тр-р-ру! Не в ту степь… Конь лихой, акстись!"
"… вдохнуть глоток вечерней свежести!"
"Вот это в тему… а лучше посмотреть, не нужна ли кому-нибудь помощь…"
"Может что-нибудь романтическое?"
"Ну на худой конец… Гм-м…"
"Так как быть?"
"Продолжим просто…"
Вышел на крыльцо, чтобы… ещё раз осознать общечеловеческое предназначение своего скромного, но очень важного для меня бытия. Спускаюсь по ступенькам – одна, вторая, третья. Земля. Подняв руки вверх, висну на перекладине крылечного навеса; тот предательски скрипит и хочет наверно развалиться. Прежде чем отпустить, я истомно потянулся подогнув колени. Спрыгиваю. Делаю несколько наклонов вперёд и в стороны – так я размял кости и мышцы спины.
При наступлении темноты мне предстояло очень важное и серьёзное для меня событие. Или правильнее сказать дело. И поэтому я немного нервничал, морально сходя с ума. Немного может прозвучать двояко и всё-таки это словно внутри моей волосатой груди, колючие червяки своими длинными хвостами, плели между собой клубок раздражения. Отсюда изжога, чёс обеих голеностопов и… и ещё чего-то, что не могу подобрать правильных слов для обозначения и просто быть понятым. Ещё днём, когда я валял дурака, мною владело неимоверное чувство самоуверенности в своих силах и в возможностях перекопать горы и вырубить с одного удара кулака индийского слона. Но уже ближе к вечеру, это самое чувство меня стало подводить; горы оказались неприступными, а индийский слон так велик, что сравнение меня с ним, можно назвать не иначе как, муравей против динозавра. И вот сейчас, эта самая самоуверенность и вовсе меня покинуло, оставив в нерешительности и глубоких сомнениях.
Облачившись в старенький потёртый спортивный костюм, я дополнил его совсем новенькими полукедами и, неспеша завязав шнурки, легонько пробежался вдоль дома по тропинке взад-вперёд, давая ногам привыкнуть к новой обувки. Убедившись в комфорте, я проследовал в сарай. Сарай так, одно название. Вкопанные в землю деревянные столбики, обшиты с четырёх сторон волнистым шифером. Дверцой служил всё тот же шифер; аккуратным подъёмом и передвижением в сторону, и вот – вход открыт. Захломлён он был ещё прежними хозяевами, добродушно оставлено гнить от сырости, превращаясь в труху и гниль. А теперь и моего "добра" по-прибавилось, что можно либо ногу сломать, либо шею свернуть.
Нужное было совсем рядом, небольшой моток бечёвки – главное орудие моего труда на сегодня. Вернувшись к крыльцу, я положил его около завалинки. До наступления полной темноты было как бы ещё далеко, и чем занять себя, просто незнал. Топчась на месте, я разглядывал то свою одежду, то обувь, то снова переключался на костюм, и так проделывал по неколько раз, главной целью которого было – безжалостное уничтожение времени.
Признаться, уничтожение получалось не то, что глупым, но и проникновенно унизительным по отношению к… В эти минуты, о добром никак не думалось, потому что притаившемуся внутри злу, вскоре предстояло выбраться наружу. Мне самому предстояло вынуть его за ушко, но не для того, чтобы отшвырнуть, а для того, чтобы отряхнуть слежавшуюся с него пыль и подружиться на неопределённое время.
Так, к всеобщему уничтожению, моё внимание привлёк двор. Скорее огород. Мы его никогда не обрабатываем. Словно его не существует. За летний сезон трава вырастает в человеческий рост, а к осени высыхает и только тогда, собравшим с чем-то чуждым для моего сознания и тела, он очищается. А также при помощи жены.
Сейчас рост сорняка почти на уровне головы. Уже совсем скоро. Но когда-нибудь это не придётся делать. По крайней мере так хочется думать.
Меня неучили что-либо выращивать, полоть, окучивать, собирать урожай. Вставать рано утром и идти куда-то на работу. Меня вообще ни чему не учили, хорошему. И труду… Труду в том числе. Получаемые уроки жизни, не всегда приходились впрок, зато те, что отлаживались в памяти, почему-то оказывались непригодными к подвернувшейся ситуации. Парадокс!
"Фу, бурда! Зачем что-то делать, если можно это взять! Логично…"
"Логично? Паразительно…"
"Не понял! Паразитительно?"
"Паразитительно то, что здесь, прямо вот тут, произносится… А паразительно…"
"Не-е-т! Точно нет! Буду спорить…"
"Да! Интересно послушать…"
"Нет, спорить не буду. Произнесу мысль, которая