align="center">
3. Сэм
Спустя три чашки вестминстерского чаю, два шоколадных батончика и бесконечное количество новостных сводок пришла та же секретарша и сказал, что скоро меня отвезут домой. Все это время я рисовала одолженной ручкой на салфетке (все мои вещи остались в машине) – переносила на нее события сегодняшнего утра. Но им не хватало четкости, правдивости. Чудовищное, бессердечное и жестокое происшествие и все же настоящее. Обнаженное и без прикрас.
Секретарша заглядывает мне через плечо.
– Ого, – восхищается она. – Здорово рисуешь.
Пришел водитель, чтобы забрать меня домой, и я скомкала салфетки и бросила через комнату в корзину – попала с первой попытки.
Поздним вечером я сидела в кровати с карандашом и бумагой для эскизов и пыталась изобразить увиденное – из памяти, а не из телевизора. Наблюдались некоторые расхождения, будто в отличие от меня репортер смотрел на все через специальный фильтр, какими в новостях обычно «замыливают» картинку, когда хотят скрыть лица. И вот тут я пожалела, что все-таки не сделала хотя бы пару фотографий.
Если еще раз окажусь в гуще протестов, постараюсь об этом вспомнить.
В дверь постучали.
– Да?
Заглянул папа.
– Увидел под дверью свет. Уже поздно, Саманта. Мне кажется, пора ложиться.
Я пожала плечами. Папа вошел и тут же увидел разложенные на покрывале рисунки. Он подтащил к кровати стул от письменного стола, устроился на нем и взял меня за руку. Давно он не заглядывал в мою комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, а ведь никогда не забывал ДО выборов и, уж конечно, теперь не случайно увидел под дверью свет. В таком огромном доме пройти мимо моей двери можно только специально.
– Прости, что бросил тебя утром, – извинился папа. – Как ты себя чувствуешь?
И впервые я честно ответила:
– Не очень хорошо.
– Я тоже. Но никому не рассказывай.
– Одно дело видеть такое по телику, и совсем другое – участвовать… – голос дрогнул.
– Знаю. Не сравнишь.
– Что произошло? Я, конечно, слышала, что говорят в новостях: протесты вызваны безработицей и проблемами с жильем, но разве это вызовет такую злобу?
– Как я понимаю, все задумывалось мирно, но определенные группировки намеренно меняют ход таких протестов в своих целях.
– Кто на этот раз?
– Ведется…
– Расследование. Слышала в новостях. А я хочу знать правду.
– Я не в праве обсуждать…
– Это не интервью, и я должна знать. Целью были мы? – вот и задан наконец пугающий вопрос.
– Не думаю, – смягчился папа. – Скорее всего, их просто заинтересовала правительственная машина. Мы оказались не в то время не в том месте. А теперь ложись спать, я еще поработаю.
– Тебе тоже не мешает немного поспать.
Папа улыбается.
– Скоро лягу. Сначала нужно решить пару скучных вопросов. И не волнуйся – наблюдение за дорогами усилено, так что подобное не повторится.
Стоит