что видел в XVI веке!
Такие вечера были восхитительными; они преображали всех и самого хозяина замка. Вот где пригодилась учёба и тренинги по английскому языку! Слушать самого Шекспира! Врачи, лечащие графа, этому только радовались, но чётко всё контролировали: и отдых, включая дневной, питание, прогулки, приём ещё некоторых лекарств, витаминов, иммуноукрепляющих средств; каждую неделю контролировали состояние крови. И хотя он от этого подустал, но подчинялся беспрекословно. Вот и сейчас, говоря об ужине с Дмитрием и Александром, он рассчитывал там, в уютном уголке, поговорить с Ильёй Михайловичем на первых порах пока о книге. Уже открывая к себе дверь, граф попросил Дмитрия Евгеньевича зайти к нему в кабинет в восемь часов, если у того это время будет свободным; в ответ прозвучало безусловное: «Si, natürlich».
Маленький заговор
В то время как мужчины прощались до вечера с графом, Илья Михайлович, что называется, блаженствовал в своем кабинете. Он читал редкую и интереснейшую книгу, которую ему принесли из библиотеки его светлости. До самой библиотеки, о которой ходили легенды, гилиловцы и их руководитель ещё не добрались, хотя она была всего лишь на втором этаже замка. Просто людям было некогда. Одна забота сменялась другой; всё нужно было выполнить в срок. Вот и сейчас Гилилов с нетерпением ждал Нортона, ушедшего на прогулку с графом. В дверь не постучали, её распахнули резко и с шумом. В кабинет быстро и решительно вошёл Нортон, за ним ещё один человек. Гилилов его узнал и почувствовал, что произошло что-то очень важное. И оно действительно произошло. Из точного, последовательного рассказа Александра Генриховича он понял основное: граф признался, что он – отец шекспировских произведений и что за ужином потребует книгу Гилилова о себе.
Ситуация складывалась непредвиденная. Эту книгу, уже переведённую на английский язык, Гилилов взял с собою, а в беседе с графом Нортон, по существу, о ней упомянул. «Отказать я ему не могу, но и дать книгу нельзя, – сказал Илья Михайлович, – он её прочтёт, и это чтение станет для него смертельным. Вот в чём дело. Мы об этом не подумали. А как теперь быть? В ней не только мои доказательства, что он и есть подлинный Шекспир; там же, как вы знаете, подробным образом, в том числе в разных главах, описана его ужасная смерть и почти невероятные похороны; то же самое он прочтёт и о своей жене, да ещё об отрубленной голове Эссекса! Мы поставлены в безвыходное положение по формуле „дать нельзя отказать“, что равносильно „казнить нельзя помиловать“. Что же делать?» Нортон предложил скрыть английский вариант и отдать русский, он у него есть. «Ах! Саша! – воскликнул Илья Михайлович. – Да его Пембруки поднимут все посольства, отправят гонцов куда надо, найдут специалистов и переведут книгу до нашего отъезда! Мы просто вели себя очень и очень неосторожно».
Было видно, что Илье Михайловичу становится плохо. Приглашенный терапевт Ольга Васильевна поставила гипертонический криз, сделала уколы и уложила больного в постель. Илья