прислонилась к стене.
Ее губы сжались в тонкую полоску.
– Мама не волнуется – значит, все нормально. Если переживаешь, можем посмотреть сверху. Включай вид со спутника. Так, теперь наводи и приближай. Еще. Еще…
Серый шар заполнил экран – в какой-то миг показалось, что комната падает на резко приблизившуюся планету. Мрачно-свинцовое стало белым, поверхность разлетелась в стороны горами и торосами, прорисовались детали.
У закрытого люка, где недавно Мира встречала Сергея, во весь экран переливался выложенный огнями узнаваемый профиль, рядом светилось имя – огромные, в несколько ростов каждая, четыре буквы. Их заметало, но всепогодные свечи прорывали вечное ненастье, возносились к далекому космосу и оттуда пересылали картинку адресату.
Адресат застыл, пригвожденный увиденным: надпись была незаконченной, поперек недописанной буквы «А» темнело недвижимое тело.
Мира сорвалась с места.
– Стой! – заорал вдогонку Сергей. – Тулуп! Боты! Маску!
Перечисленное пришлось хватать самому. Он помчался следом. Оставленные открытыми двери недовольно сползались за спиной, ругаясь на несносную молодежь; впереди не успевал включаться свет – реагирование на движение не соотносилось со скоростью движения. Витиевато проложенные коридоры хмурились низкими потолками и многоголосым эхом роптали на топот легких ножек и, с небольшим отставанием, других, более быстрых и тоже в обуви для закрытых помещений. Несмотря ни на что, более быстрые не могли догнать первую пару. В залах-переходах эхо из звонкого становилось гулким, из некоторых дверей на звук выглядывали удивленные лица. Сергей не останавливался на объяснения, душа улетела вперед, и задачей тела стало обогнать душу.
Мальчики сильнее девочек, а сильный всегда догонит слабого – аксиома. Ха-ха. Шли бы ученые с такими аксиомами в то место, которым их сочиняют. Или пусть побегают за слабым нежным созданием, когда этому созданию вожжа под хвост попала. И посмотрим, что те ученые напишут. Если напишут. Если добегут. Если после такого вспомнят, как писать.
Вызывать лифт Мира не стала, она физически не могла ждать. Топот унесся по крутой лестнице, Сергей бежал сзади, ориентируясь на слух – ожидать лифта он тоже был не в состоянии. Поднявшийся люк входа отворился, дохнуло колючей изморосью.
– Мира! Подожди, я рядом, у меня одежда!
Она даже не обернулась.
Теперь: зубы стиснуть, дышать только носом, на боль не отвлекаться. Но он не выдержал:
– Ми-ира-а-ааа!
Потому что это была самая сильная боль.
Крик сгинул в сверкавшей белизне, как и предыдущий. Мира бежала где-то впереди в царапающей кожу вьюге, ударившая в лицо пурга забивала глаза и лезла в рот. Пургой она казалась открытым телам и не предназначенной для мороза одежонке, на самом деле – не пурга, а поземка, искрящийся флер поверх раскинувшейся слепящей простыни безмолвия.
Выскочить наружу в домашнем – это хуже чем глупо. Это смертельно. Учитель по нестандартным ситуациям сказал бы, что первым делом нужно вызвать спасателей, вторым – обезопаситься самим, и только