не по себе. «Вот чёртов медведь! Все планы нам порушил!» – Досадовал он в душе. За разговорами не заметили они, как стало совсем темно, и на небо высоко поднялся яркий месяц, обрамлённый в дымчатое, еле заметное кольцо. «Подмораживает, – заметила мать, – оно может и к лучшему, дорогу глядишь, не так развезёт. Быстрее обернётесь». В это время за стеной тяжело выдохнул гость, заскрипела кровать, и вышел Молчун в белой отцовой рубахе и панталонах. «Хозяин где?» – Тихо, почти одними губами спросил он сидевших за столом людей. Мать с Катериной дружно кивнули в ответ. А Степан без слов указал на лежащего на печи отца. Бесшумно ступая босыми ногами на половицы, меняла без слов взял свободный табурет и сел около печи откинувшись назад. Обвел их всех усталым, но пристальным взглядом. Потом закрыл глаза и замер неподвижно. Все уставились на него с тревогой и любопытством. «Где моя сумка?» – спросил он, еле разлепив спёкшиеся губы. Голос его был тихим, но было в нём что-то завораживающе спокойное. Степан на всю жизнь запомнил, как он услышал эту фразу и как двигался кадык говорящего, когда тот замолкал, что бы сглотнуть. «Дайте пить. Во рту пересохло.» – сказал Молчун, не дожидаясь ответа. «Конечно, конечно!» – засуетилась мать и протянула ему кружку с шиповниковым чаем и мёдом. «Может, перекусишь? Небось, сил то нет. Крови то, сколько с тебя вытекло.» «Можно.» – тихо ответил гость. Тем временем Степан, выйдя в сени, занёс сумку гостя и поставил с ним рядом. Тот ели заметным кивком поблагодарил его. Между тем сестра поставила на стол чугунок с тушёной зайчатиной и отрезала большой ломоть хлеба. Съев небольшой кусок мяса, вкусно пахнущего луком и чесноком, и лишь слегка надкусив хлеб, тот устало откинулся к стене и вновь закрыл глаза. Посидев так ещё пару минут, он поднял свою сумку и заговорил, обращаясь сразу ко всем. И вновь Степана поразил его тихий, но в то же время завораживающий голос: «Я ненароком подслушал ваш разговор. Понимаю что вам сейчас будет тяжело, но иного выхода у меня нет. – Он взял паузу. Речь его звучала странно. Слова были вроде и знакомые, и в то же время он будто говорил на незнакомом языке. – Пока я не могу никуда идти, поэтому вынужден попроситься у вас пожить некоторое время. Надеюсь непродолжительное.» «Конечно, конечно, – наперебой заговорили хозяева, – ты у нас теперь самый дорогой гость! Располагайся и живи сколько угодно!» «Спасибо конечно. – Ответил он, – но думаю дней через десять уже буду в порядке. А пока….» Молчун начал рыться в своей сумке, о чём-то подумал несколько мгновений и выставил на стол две пачки патронов. Новых, в вощеной бумаге. Такие патроны были редкость. Обычно мужики перезаряжали старые, стреляные гильзы. Обмениваясь на порох. Особо везучие находили в старых схронах уже позеленевшие от времени и влаги патроны, но порох в них не всегда был сухой. Чаще всего уже либо окончательно потерявший свои свойства, либо сильно дымящий и после просушки. А тут новеньких – две упаковки. Будучи хорошим охотником, Степан понимал, что каждый патрон это почти наверняка добыча. Стрелять
