команду бармену, я отправился к стеллажу, где хранились книги разноцветной тематики. Подкатив впритык к цели, я начал обыгрывать житейский для меня обряд. Глаза погрузились за веки, ощущая гладкую темноту. После пальцы на левой руке запустили кокетливый бег по переплетам книг, и где-то во мне внутренний голос начал вести отсчет, неспешно нагоняя двенадцать. Счет достиг финального значения, палец останавливает движение, веки забирают гладь, и передо мной книга вечера.
В этот раз выпала «Тошнота» – известного автора.
Я подметил важную деталь, что ночь впервые предстала для меня отличительным одиночеством, вдобавок мне досталась книга, с которой я был знаком только по слухам, знакомство с ней откладывалось уже не первый год. Я вернулся к своему новому знакомому, витая в самоощущениях, располагая на деревянной поверхности, между нами, свою информационную добычу.
– Макс, ты знаком с данным творением?
– Боюсь, что нет. – Его лицо озарила милая улыбка, он словно был смущен своей неосведомленностью.
– Вот и я незнаком, однако мне известно, что произведение наполнено экзистенциальными взглядами о смысле человеческой судьбы. Раз мы оба не читали произведение, то позволю себе завести разговор на дарованную нам тему. В чем же смысл человеческой жизни? Какова предположительная истина бытия? В чем кроется то самое сокровенное значение?
– Безусловно, интересные вопросы, – почесывая затылок, ответил куда-то в воздух Макс. – Давай попробую дать на них свои ответы. – Он сделал парочку глотков рома и начал говорить. – Знаешь, я нередко задаюсь подобными вопросами и немало провел времени в окружении книг, примеряя противоречивые видения проблем на свою оболочку. До недавнего времени я вообще не видел никого смысла в своем пребывании в мире. Временами присягал к прагматическим взглядам на жизнь, используя в основу цели толкающие совершать минимальные передвижения, а может, и колоссальные оживления, побуждающие ценности жизни.
– И какая же у тебя цель, Макс? Что за установка твоей вселенной помогает ценить тебе жизнь?
Сделав еще парочку глотков, Макс продолжил свое рассуждение.
– В первую очередь это честность. Честность с самим собой, к самому себе. Быть предельно прямым, без обмана принимать себя, вопреки всем социальным догмам.
– Быть честным только с собой или с окружающим миром тоже? – заинтересованно уточняю я.
– А что мне до окружающих? Разве человеческое общество может быть настолько значимым? Общество не способно воздействовать поперечному продвижению меня. Зачем откровенная демонстрация безликой публике? Даже самые родные и близкие не могут стоять выше меня. Это ненормально. Возможно, есть налет эгоистичности в моем заявлении, а что лицемерить и двулично заверять обратное. Каждый человек эгоистичен по своей природе, и если он вносит противоположное, олицетворяя себя с подачи великой жертвы, то он все равно будет получать свою дозу удовольствия от пребывания в самоотречении.
– Хорошо