текли струйки пота, прокладывая дорожки. Привычно черные мохнатые брови обгорели, отчего лицо великого князя показалось совсем юным.
Глава 4
От главного входа донеслись крики. Чувствуя неладное, Добрыня повернул коня. За спиной выругался быстроглазый князь, отчего мороз прошел по спине. Он погнал коня, а сзади загрохотали копыта множества коней.
На крыльцо бросались люди, плескали воду из ведер и бадей, отскакивали. На одном загорелась одежда. Его повалили и вываляли в грязных лужах. Милена выла в голос и бросалась в дом, ее удерживали силой.
Добрыня заорал еще издали:
– Что случилось еще?
Милена прокричала сквозь слезы:
– Твой отец!.. Он…
Он вскрикнул в страхе:
– Что с ним?
– Забыл свои проклятые книги!..
Добрыня спрыгнул с коня. Не помня себя, метнулся к пылающему крыльцу. Его ухватили за руки, он попробовал расшвырять державших, но с князем прибыли сильнейшие богатыри. Добрыня сумел протащить их почти до крыльца, жар опалил лицо и накалил кольчугу…
Страшно загрохотало. Тугая струя жара ударила, как могучая океанская волна. Их отшвырнуло, оглушенных и ослепленных. Добрыня сквозь багровый огонь увидел, как обрушилась вовнутрь терема крыша. Тяжелые бревна, рассыпая искры, исчезали в стене огня, в ответ взметнулось пламя еще яростнее, победнее. Земля вздрогнула от удара.
Добрыня упал на колени, закрыл лицо ладонями. Плечи тряслись, горький ком распирал сердце, грозил разорвать грудь.
– Отец… Отец!
Смутно слышал, как застучали копыта, тяжелая ладонь упала на плечо. Негромкий голос Владимира произнес:
– Что там было? Из-за чего он так?
Плечи Добрыни тряслись, ответить не мог, из-за спины прозвучал плачущий голос Милены:
– Да все книги, будь они неладны!.. Глаза бы выдрала тому, кто на старости лет дал ему грамоту!
Голос князя был полон участия:
– Книги книгам рознь. За иные стоит и в огонь… Добрыня, мы все с тобой. Твой отец был великим человеком. Сам знаешь, он давно уже не был пленником, как бы враги ни стравливали нас. Он все понял… и тоже строил Новую Русь. А сейчас ушел… красиво! Прямо в огонь, из которого мы все вышли. Вставай! Твой отец – это славное прошлое. А мы должны думать о дне завтрашнем.
Добрыня поднял бледное лицо, на щеках блестели слезы. Князь смотрел с глубоким участием. На молодом лице глаза были грустные и не по возрасту всепонимающие.
– Ты тоже думаешь, – спросил Добрыня с надеждой, – что он сам… сам так захотел?
– Знаю, – ответил Владимир твердо. – Мужчина всегда страшится умереть в постели, а твой отец был… образцом для мужчин. Не знаю, что за книги он читал, но от падающего бревна не стал увертываться… даже если и смог бы. Какую еще краду может пожелать по себе воин?
Терем полыхал, бревна трещали и раскалывались по всей длине. Огненные фонтаны били в небо, достигая звезд. Небо стало страшно и весело багровым, звезды померкли. Красное зарево освещало окрестные дома. Люди облепили крыши, как муравьи головку сыра, им