в поле, когда схваченных разбойников – будь это голодный работник или знатный хан – одинаково вешали на первом же дереве, тогда заговорили, что мы не зря пришли в их земли, а были посланы их богами. Так что сейчас в самом деле люди впервые за много лет наслаждаются миром. Да и нет особой нужды разбойничать, когда колосья ломятся от тяжести зерна, когда коровы приносят по два теленка, когда куры несутся круглый год, а болезни сытое и довольное королевство обходят стороной!
Степняки кивали, а Ковыль сказал уважительно:
– Ты и раньше был мудр. Но только здесь ты смог применить свое умение видеть людей и события.
Узун сказал честно:
– Я верю, что эти земли не знали лучшего правителя.
Отрок засмеялся:
– Дорогие друзья! Я должен бы засмущаться и сказать что-то вроде: ну что вы, я не самый лучший… Но если честно, мне прочли все старые хроники этих земель! Ну, скажу вам, это только в этих богатых землях можно было выжить при таких правителях. Я не лучший, я просто… просто правитель. Но что мы все обо мне и обо мне?.. Расскажите, что в родных степях творится.
Он откинулся на подушки, черные глаза блестели живо и счастливо. Правая рука привычно ухватила гроздь винограда с такими огромными и лопающимися от сладкого сока ягодами, что Ковыль не удержался, громко сглотнул слюну.
Отрок нетерпеливым жестом повел в сторону стола: все в вашем распоряжении, угощайтесь. Бесцеремонный Узун тут же принялся хватать все подряд и засовывать в пасть, гнусно чавкая и брызгая соком. Ковыль ел степенно, памятуя о возрасте и достоинстве. Но и у него сочные фрукты то сплющивались в корявых пальцах, больше пригодных метать аркан и укрощать коней строптивых, то лопались, как надутые пузыри, оставляя прозрачные капли сока на седой бороде, усах и даже падающих на лоб серебряных волосах.
– Степь в огне, – сказал Узун медленно, через силу, потому что ощущение безнадежности окаменело и залегло в душе, тяжелое и неподвижное. – Сын предыдущего кагана русов… да-да, каган Вольдемар, умело теснит нас по всей великой Степи.
Брови Отрока взлетели.
– Он решился пойти в глубь Степи?
– Нет, – признал Узун, – в глубь не идет, но он выстроил гигантский защитный вал, отныне называемый Змеевым Валом…
– Змеев Вал был всегда, – заметил Отрок. – Говорят, их герой Таргитай запряг самого властелина подземного мира и провел борозду по земле, а вывернутая из-под плуга земля и создала эти валы…
– Тот вал уже почти размыли ливни и разнесли ветры. Это Владимир, согнав массы полона, велел выкопать Валы. Кто выжил на этих страшных работах, тех велел зарубить там же во рву. Тем самым принося жертву своим жестоким богам. Кроме того, он выдвинул далеко в степь заставы… Это такие вышки, с которых следят за степью денно и нощно. Внизу оседланные кони. Как только показываются наши удальцы, на вышке сразу же огонь, дым! Это замечают с другой вышки… Словом, наши набеги пресекаются, а свои войска он постепенно продвигает. Медленно, осторожно.