стропил. Правда, в качестве обшивки лежало несколько досок от ружейных ящиков. Половина кровли была покрыта крашеным металлом, половина – старыми листами черепицы, явно, позаимственных с брошенных беженцами изб. Между деревьями был сооружен длинный и широкий навес из жердей и лапника. Под навесом стояли четыре кобылы, корова, две телеги, небольшой стожок сена, дрова и иная нехитрая утварь. Там же Карп приметил свой топор и Валеркину лопату. На самом навесе были разложены под сушку порезанные грибы и какая-то травка. В середине двора стоял стол из теса и скамьи вокруг него. За столом играла в замусоленные карты молодежь. Несколько бойцов спали в телегах. Только Илларион занимался делом. Он отмывал большой алюминиевый бидон с фермы литров на пятьдесят. Ковригин подошел к деду и спросил:
– Воду для питания, где берете?
Старик степенно оглядел мужчину и ответил:
– Родник неподалеку имеется. Как думаешь, грамотный, алюминий в качестве печки будет тепло держать?
– Камнем придется обкладывать. Да и недолговечный он.
– Что под трубы приспособить не придумаю. Придется по-черному топить.
– Попробуй гильзы от снарядов состыковать. Когда нас сюда вели, поле видел там, видать, бой был. Несколько пушек разбитых и гильз полно рядом.
Илларион уважительно поглядел на собеседника. Достал кисет и кусок газеты, свернул самокрутку и протянул табачок Карпу
– Угощайся, это самосад. Я то место знаю, как сам не догадался. Старею. Как раз без сварки можно и хомутов, у них один конец уже другого, состыкую.
Табак оказался на самом деле ядреным, Ковригин такого не курил давно, у него даже немного закружилась голова, и запершило в горле.
– Там, дед, я еще бочки пустые видел, наверное, танки горючим заправляли. Из стальной бочки печь лучше выйдет, чем из этого бидона.
Старик совсем обрадовался.
– Тебя как зовут парень?
– Поликарп.
– Смышленый малый. Ну как тебе самосад?
– Знатная штука.
– То-то. Ты если чего обращайся. Меня в округе любой знает, плотник я известный. Лариком все кличут, так короче и удобней, – дед присел на бревнышко и стал потирать ногу, – заныла проклятая. На прошлой германской, под артобстрел попал и зацепило. Теперь перед дождем ныть начинает. Так, что с немцем у меня счеты давние.
– Какой дождь, на небе ни облачка?
– Не сегодня. Завтра будет, где-то к полудню. Моя нога лучше всяких барометров. Сто процентов дождь будет.
Появилась Маша с сумкой и все, наконец, пошли стираться. На источнике она накинула на себя появившийся ниоткуда сатиновый халат черного цвета и под ним сняла с себя белье. Фигура у женщины было красивая, дама помнила свои совсем недавние выходы на пляж и неспокойные взгляды мужчин. Несколько непропорциональная длина ног немного портили ее стан. Но остальное, с небольшой сноской на возраст, было близко к идеалу. Мария достала из сумки веревку, натянула ее, привязав концы к небольшим деревцам, каким-то образом, проросшим в каменистой