Хотел поблагодарить его, попросить прощения, растолковать, как много Эли для него значил все эти годы, объяснить, что сколько бы он уже ни вынес, но просто не знает, справится ли на воле без Эли, способного направить его. Он заговорил было, но тут же замолк, когда за тяжелой стальной дверью, мигая и пощелкивая, разгорелись лампы дневного света, а по тюремному блоку разнесся треск сигнального звонка.
– Уже идут, – произнес Эли.
– Я еще не готов.
– Да конечно же, готов.
– Только не без тебя, Эли. Только не один.
– Просто угомонись и дай мне рассказать кое-какие вещи, про которые люди склонны забывать, как только выходят отсюда.
– Да плевать мне на них!
– Я провел здесь всю свою жизнь, парень. Знаешь, сколько народу говорило мне то же самое? Мол, я справлюсь… Я знаю, что делаю…
– Я не хотел проявить неуважение.
– Конечно же, не хотел. А теперь сядь спокойно и послушай старика еще разок.
Эдриен кивнул, когда металл клацнул о металл. Он слышал далекие голоса, стук жестких башмаков по бетонному полу.
– Деньги абсолютно ничего не значат, – произнес Эли. – Понял, что я говорю? Я насмотрелся людей, которые оттянули здесь двадцать лет, а потом через шесть месяцев вернулись сюда из-за денег. Туда – и сразу сюда, словно ничему и не научились. Все это золото, все эти доллары и блестящие побрякушки не стоят ни твоей жизни, ни твоей радости, ни единого дня твоей свободы. Солнечный свет. Свежий воздух. Этого достаточно. – Эли кивнул в темноте. – А насчет того – помнишь, что я тебе говорил?
– Да.
– Водопад, развилка ручья?
– Помню.
– Я знаю, ты думаешь, что это место уже истощило тебя без остатка, что тебе нечего делать во внешнем мире, но шрамы и переломанные кости не имеют значения – равно как страх, темнота и воспоминания, ненависть и мечты о мести. Забудь про них. Про все забудь. Выходи отсюда и иди, не останавливаясь. Наплюй на этот город. Найди себе другой.
– А как же начальник тюрьмы? На него тоже наплевать?
– Если он придет за тобой?
– Если придет. Если не придет. Что мне делать, если я увижу его?
Это был опасный вопрос, и на миг показалось, что в тусклых глазах Эли вспыхнул красный огонек.
– Что я только что сказал о мести?
Эдриен стиснул зубы. Не требовались слова, чтобы выразить свою точку зрения.
«Начальник тюрьмы – совсем другое дело».
– Забудь про ненависть, парень. Слышишь меня? Ты выходишь рано. Может, тому есть какая-то причина, а может, и нет. Какая разница, если ты все равно исчезнешь? – Охранники были уже совсем близко, теперь уже оставались считаные секунды. Старик кивнул. – Что же до того, сколько тебе тут пришлось вынести, то все, что имеет значение, – это выживание. Понимаешь? Выживать – не грех. Повтори.
– Выживать – не грех.
– И не надо волноваться за меня.
– Эли…
– А теперь обними старика как следует и проваливай ко всем чертям!
Эли