хотелось кричать, вырываться, но она умоляла его потерпеть, и он терпел. В голове мутилось от боли, и её шёпот был единственной ниточкой, за которую он держался.
– Линушка, потерпи! – она гладила его по лицу, меняла повязку на лбу, и тихонько целовала в висок. Наконец врачевательница закончила мучительную операцию, наложила чистую повязку с мазью, и боль стала стихать.
Избавленный от страданий, Лин с удивлением и благодарностью смотрел на Мари, которая воодушевленно суетилась у его постели, и внимательно слушала указания знахарки.
-Завтра зайду, посмотрю, – пообещала старуха и вышла. Лин слышал, как хозяйка торговалась с ней и, наконец, они договорились о расчёте. Музыкант тяжело вздохнул, понимая, что свое лечение он должен будет отработать.
Глава 3
На следующее утро Лин проснулся, чувствуя себя намного лучше. Мари заглянула в его каморку и радостно бросилась к нему:
– Как ты, Лин? Я так боялась за тебя!
-Значительно лучше, – он благодарно улыбнулся ей. Мари застенчиво взглянула на него, и вдруг, как будто что-то вспомнив, вспыхнула и убежала.
С этого дня он пошёл на поправку. Девочка постоянно крутилась рядом с ним. Сделав работу по дому, она прибегала посидеть к нему, кормила чуть ли не с ложечки, приносила воду. Знахарка еще несколько раз приходила обрабатывать его раны, и в эти моменты Мари неотлучно была рядом.
Как только Лин смог выходить из своего угла, он стал помогать Мари в её многочисленных обязанностях: перебирать яблоки, груши, гнилые – свиньям, получше – на варенье, хорошие – на домашнее вино и сидр; печь хлеб, кормить свиней и кур, мыть посуду. Поначалу он подружился и с её братьями, но вскоре заметил, что они намеренно издеваются над девочкой, назло спихивают на неё самую тяжёлую работу, которая часто была ей не под силу. После такого общаться с ними не хотелось. Да и младшие сестры постоянно ябедничали на Мари, сваливая на неё свои шалости. Редко бывал день, когда ей не попадало за что-то. Мать, не разбираясь, колотила ее чем попало, и иначе как паскудой и шлюхой не называла.
-За что вы так её? – спросил однажды Лин, которому было искренне жаль девочку.
-Да она же дурочка, малахольная. Кто её такую замуж возьмёт? Шлюхой и будет. Ни на что не годится. Лучше бы тогда замёрзла она, дура.
Хозяйка махнула рукой, и в ответ на удивленный взгляд Лина продолжила:
– Она ведь подкидыш. У меня тогда парни родились, а потом трое кряду померло, вот мы и решили взять сиротку, вроде как вместо тех. Подкинули ее к воротам, зимой дело было. Пожалела… А она вот… С самого начала чудная была. Года два ей было, все плакала. Потом, как подросла, стала рассказывать, что ей снятся дворцы, где она принцесса, – хозяйка возмущенно хмыкнула. – Нашлась, тоже мне, принцесса. Ни рожи, ни кожи. Шлюхой и будет, да и то никто не позарится. Песни все поёт. Сколько её ни колотишь, все поет!
Лин вспомнил, как в тот день, когда Мари нашла его в лесу, её пение показалось ему небесным звуком, но благоразумно промолчал.
– Подкидыш,