Эгина. Этому тоже повезло выжить в мятеже Норо окс Шина. И не просто выжить, а оказать ему, Лагхе, достаточно ценную услугу.
Лагха, который знал, что рано или поздно свершится все, чему суждено свершиться, лениво кивнул и сказал, обращаясь к Сайле:
– Вне всякого сомнения, Сиятельная, пусть подождут нас здесь. И мне даже кажется, что кравчие возле вон той беседки, – Лагха указал на ярко освещенную изнутри ажурную постройку, из которой доносился раскатистый гогот каких-то молодых повес, – могут наполнить кубки вашим неусыпным стражам.
Вообще говоря, Лагха не любил делать какие бы то ни было поблажки подчиненным.
Но сегодня, после отчета Гларта и разговора с Альсимом, у гнорра было отменное настроение, ибо он чувствовал, что на границах княжества зреет большая бойня. А большая бойня – большой путь. Возможно, тот самый, ради которого он, Отраженный, вновь пришел в мир.
И главное – эти десять бездельников, волею варанских законов обреченных охранять вздорную бабенку с цепью Властелина Морей, вызывали у Лагхи искреннее сочувствие. В конце концов, круглые сутки дышать пылью из-под сафьяновых туфель Сиятельной – не самое большое удовольствие для воина.
Итак, молодящаяся (а в действительности не очень-то молодая) и вдовствующая (весьма, впрочем, условно) Сиятельная княгиня хотела совратить молодого и женатого Лагху Коалару.
Лагха это прекрасно понимал. Сайла была Лагхе совершенно безразлична. Но он ничего не имел против.
Дальше все было очень просто.
Сиятельная затащила Лагху на самую верхнюю, полудикую террасу. Там располагались сараи с садовым инструментом, постройки с необходимым для подкрашивания и ароматизации ручьев, зимние домики для павлинов и мандаринских уток и прочее, без чего роскошный сад за несколько лет превращается в живописную чащобу.
На середине лестницы Сайла исс Тамай взяла Лагху под руку и начала лепетать что-то относительно того, как приятно порой чувствовать себя не высокомерной правительницей, а просто взбалмошной девчонкой, которая пугается коней, подсматривает за грубыми утехами слуг в людской и не понимает разницы между «мальчиком» и «юношей».
Лагха довольно сдержанно хмыкал. Дескать, понимаю вас, а как же.
Когда они поднялись, в голосе Сайлы Лагхе послышалось растущее напряжение.
Княгиня явно высматривала, куда было бы сподручнее затащить свою властительную жертву. Вот прямо так, на траве, Сайла, похоже, не привыкла. Ну и он тоже. По крайней мере в последнем та-лан отражении. В предыдущем Кальт Лозоходец в юношестве любил не только на траве, но и в ледяном горном потоке, на поле битвы среди еще теплых тел, в походной повозке и трижды – на шкуре, второпях брошенной в жестокий снег Северной Лезы.
– Ну что? – спросил Лагха с грубостью, которой от себя не ожидал. – Ты по сей день боишься коней?
Сайла вздрогнула. Она была из тех, для кого грубость и властность – почти одно и то же. Она романтически захлопала напудренными черной пудрой ресницами