уже был и не рад, что затеял эту тему. Он знал: теперь Дашка не отстанет и, пока не узнает значение слова «дискриминация», вынесет ему мозг.
– Хорошо. – Иван Ефимович присел на порожек. – Присаживайся, сейчас объясню.
Внучка уселась на ступеньку выше и приготовилась внимательно слушать.
– А ну-ка скажи это слово ещё раз, – потребовала Даша. – Я хочу запомнить.
– Дискриминация, – буркнул дед.
– Не, я так не запомню. – Она замотала головой. – Давай по слогам. Ди… кри…
– Да не «ди-кри», – поправил Иван Ефимович, – а «ди-скри»…
– Так! – радостно воскликнула Даша. – Дискри… Запомнила. А дальше?
– Дальше – «нимация», – произнёс старик и осёкся.
– Нимация! – повторила внучка.
– Нет, – досадовал дед. – Погоди, я сам ошибся. – Какое-то время он жестикулировал пальцами и что-то бормотал, а затем выпалил: – Не «нимация», а «минация».
– Минация? – уточнила Даша. – Ой, дед, а я начало забыла.
Иван Ефимович тяжело вздохнул и предложил начать всё сначала:
– Слушай внимательно ещё раз: ди…
– Ди… – тут же повторила Даша.
– А ты можешь сначала все слово полностью послушать, а потом повторить? – нахмурившись, спросил дед.
– Нет! – решительно ответила внучка. – Такое длинное слово я сразу не запомню. Давай по слогам.
– Ладно. Наша песня хороша, начинай сначала!
– Что ещё за песня? – Даша вытаращила глаза. – Это из песни, что ли? Я такой не слышала.
– Да нет! – рассмеялся дед. – Просто есть такая песня, без начала и конца. Её можно петь хоть весь день.
– Ой, как интересно! – Внучка радостно захлопала в ладоши. – А ну спой, – тут же потребовала она.
– А слово? Мы же ещё слово не выучили…
– Да, точно, – согласилась Даша. – Ну, тогда давай выучим слово, а потом ты споёшь песню, договорились?
– Договорились! – Дед кивнул. – Итак, Ди…
– Ди…
– Скри…
– Скри…
Иван Ефимович задумался.
– Да что ж это такое? – возмущённо воскликнул он. – Погоди. Дай я про себя его произнесу.
Он снова стал что-то бормотать.
– Забыл, что ли? – тихо спросила Даша.
– Да не забыл, просто сам запутался. Вот такое оно нехорошее, это слово.
– Нехорошее? – Внучка испуганно прикрыла ладошкой рот и, наклонившись к уху деда, шёпотом спросила: – А оно не матерное? А то мама меня будет сильно-пресильно ругать. Мне матерные слова нельзя говорить, потому что я девочка.
– Дашенька, миленькая ты моя, – громко рассмеялся дед. – Ну что же ты такое говоришь? Стал бы я учить тебя матерным словам? Да ты что?
– Ты же сам сказал, что слово нехорошее…
– Не в том смысле, – продолжал смеяться и утирать слёзы Иван Ефимович. – Ну, рассмешила! Нехорошее – в смысле труднопроизносимое. Ты видишь, сколько прошло времени, а мы всё никак его не выучим?
– Это немного, дед, – возразила Даша. – У нас в классе есть Ромка Делягин, так он целую неделю учил слово