нижних нотах, интонации слишком грустные для мужского хвастовства. Черт, вот это уже удар ниже пояса, нечестно, незаконно, меня должны были предупредить!.. Дыхание сбилось, глаза под маской обожгло. Этого только не хватало, плачущий старик – отвратительное зрелище, а никуда не деться, музыку в голове невозможно отключить. Песня подействовала с неодолимой грубостью лакриматора, адреналина в вену – сопротивление бесполезно, химия воле не подчиняется. А молодой что? Молодой слушает с ухмылочкой: дурацкие стихи, розовые сопли; смутный воображаемый облик певца – этакий самодовольный мачо с модным зализом… кто поет? Местный? Актер, играет в каких-то сериалах для подростков… концерты в столице, Элизабет он тоже нравился, мы вместе ходили на него, покупали все его новые песни… прощание в Зале Славы, проливной дождь, заплаканные бабушки, дочки, внучки, сотни рук, поднятых в его знаменитом жесте; сорок лет прошло, и кто-нибудь еще помнит его, кроме фанатиков олдтайма и последнего живого современника? Давно не слушаю, с тех самых пор. Не только его, никакой музыки. Все файлы убрал в архив.
Здесь и сейчас: солнце мешается с электрическим светом, визжит губная гармошка, звенит гитара, и никому не известный малый, чьим-то упущением пробившийся в дневной подкаст, нашептывает удивленно:
О, я не могу поверить,
Что держу в своей ладони
Эти тоненькие пальцы
В нашем мире, что не место для чудес…
Ханс Коппер недовольно взмахнул челкой, слез с табурета, взял свой стакан и направился в угол, подальше от бара.
«Уму непостижимо, сколько сантиментов накручивает массовая культура вокруг простейшей биологической функции. И ведь плебеям это нравится!»
Браво, молодой человек. (Ком в горле разжался, он снова мог дышать.) Спасибо. Ну и дурак же ты, прости Господи. Зелен, как говорится, виноград. Но – спасибо.
За угловым столиком он немедленно вытащил читалку. (Говорил я вам? Читал весь этот час). Допил сок, вытер губы горстью. (Кошмар! И это доктор наук. Ладно, носовые платки тебе покупать некому, но для кого тут стоит салфетница, перед самым твоим носом? Ничего, Вернер ему вгонит ума. Два-три язвительных замечания, и откуда что возьмется). Раскрыл «Acta Microbiomica Phebae», пробежал пару абзацев, делая пометки – что знакомо, с чем разобраться (сэр Ханс ностальгически умилился материалам и методам вековой давности). Затем поднял голову и уставился перед собой.
Все это совершенно не то, люди. Вы занимаетесь не тем. Реконструировали все связи в геномах нескольких примитивных тварей, важное дело! Перед вами потрясающий полигон, больше, чем все, на что вы могли рассчитывать в самых смелых мечтах, а вы возитесь с мелочами. Надо снаряжать экспедиции, как на Земле в эпоху великих географических открытий. За которыми, как известно всем, кто изучал историю, последовали открытия биологические. Вы сами не знаете, что у вас под носом, и это гребаный стыд. Возитесь с модельными объектами, игнорируете все остальные, – и да, кстати, как насчет Homo sapiens? Слабо поехать в Тронхейм или на Южный Берег? Дюжина одиночек может изменить лицо науки, и конечно, теперь, в эпоху ДНК,