вплотную и злобно оглядел фигуру Хедли сверху вниз. – А ты не слишком соплив, чтобы так с нами болтать? Или ты обычаев не уважаешь? – сказал он, небрежно показав на остальных. До Хедли донеслись одобрительные возгласы, которые, впрочем, очень быстро переросли в шепот и Хедли знал от чего.
– Я лично видел как мой брат ее вырубил. – послышался голос входящего в здание Рейми. – Впрочем, мы обычаев не нарушаем. Если кто то считает, что с ним поступили не справедливо, может решить это с Хедли: мужик на мужика, клинок на клинок. – С довольным видом он посмотрел, как смельчак попятился и присоединился к остальным.
Охотница стояла на четвереньках, хрипя и задыхаясь, словно дикая кошка, готовая броситься на любого, кто подойдет поближе. Ее щека ощутимо распухла: локоть Хедли пришелся точно в цель. Левая рука была прижата к ребрам, которые жутко болели: ей сломали по меньшей мере два ребра, когда один из нападавших ударил ее тыльной стороной топора. Разбитая и поверженная, окруженная толпой врагов и без оружия в руках – она чуть ли не впервые чувствовала себя настолько беспомощной. И этот мерзкий гад, что убил Биллетри шел прямо к ней. Резкий рывок в его сторону и попытка выбить из равновесия оказались тщетными. Хедли сработал на опережения и Эрта без сознания повалилась на пол.
– Что то я не помню, чтобы ты брал себе девок. – сказал Рейми, сощурившись. – Надеюсь тобой движет похоть, а не жалось?
– Она хороша. – сказал Хедли наклоняясь к Эрте. – Дикая, злая и отчаянная фурия – прямо таки мой тип женщин!
***
Она открыла воспаленные глаза, сощурившись от света, исходившего со стороны камина. Ей, казалось тогда, что болит каждая клеточка ее тела. Несмотря на то, что жар от огня успел прогреть комнату, на груди выступил холодный пот. Тело ныло от боли и воняло потом, смешанным с грязью. Обессиленная, она что то болезненно простонала и попыталась встать. Усилие было тщетным: она была привязана. Правая рука цепью была прикована к металлической конструкции посреди комнаты. Она отчаянно дернула, раз, и еще, и еще. Это уже не было попыткой сбежать, это была истерика загнанной и раненной кошки.
– Руку сломаешь себе, дура. – Хедли отошел от камина и устроился на кресле рядом с ним. Он внимательно наблюдал за ней, стакан с бурбоном в руке, поза расслабленная, но не вальяжная. Он наслаждался покоем и теплом, исходившим от огня и проникающим в желудок с каждым глотком бурбона. – Я слышал, как охотницы вроде тебя, будучи захваченными в плен, лишают себя конечности, чтобы сбежать. Это правда? С удовольствием взглянул бы на этот спектакль. – Сказал он, вставая. Он медленно подошел и протянул стакан с выпивкой. – Хочешь?
Она выбила стакан левой рукой и попыталась ударить справа. Хедли перехватил ее руку, его удар опрокинул ее на пол. Наклонившись, он нанес еще два удара в область лица и один прямо по сломанным ребрам, словно знал, куда именно надо бить. Эрта взвыла от дикой боли и метнулась в сторону от него настолько, насколько позволяла цепь, которой