через ее голову словно пули. Ей приходилось быстро сшивать раны и отсеивать лишнее, работа была ювелирная и вряд ли кто -то менее опытный справился с таким напряжением. Вдох, выдох, но мы тут не играем в любимых! Она обхватила голову руками и подошла поближе к борту. Она чувствовала дыхание ледяного ветра, холодные капли стекали по ее лицу, по ее шее и рукам, стимулируя волокна сенситивных периферических нервов в ее теле. Шум моря помогал ей сосредоточится, помогал держать равновесие. Бригантина набирала ход, ветер усиливался и дышать становилось легче. Лина медленно развернулась к своему новому спутнику. Он обводил ее фигуру с ног до головы совершенно бестактным и оценивающим взглядом. Он смотрел так, словно понимал все то, что ей приходилось ощущать и это не вызывало в нем никакого сочувствия. Он смотрел на нее так, как смотрел на всех чужих. Даже ее внешность не оставляла в нем никаких приятных ощущений. У нее были темные, кудрявые, распущенные волосы ниже плеч, верхняя часть которых убрана с лица и стянута в хвост, стройная фигура и карие глаза. Чертам лица, пожалуй, чего- то недоставало – лицо выглядело немного болезненно, а кожа была бледновата для таких как она. В остальном, она воплощала в себе то, что другие назвали бы совершенством эльфийской скульптуры – что не изгиб – то мрамор. И это его бесило. Она воплощала в себе то, что его учили ненавидеть. Он не любил ничего совершенного, ничего манящего и притягательного. Вся эта показная безупречность вызывала у него отвращение. Но все было не так просто. В ее глазах читалась боль уставшей, надломленной женщины и Хедли пытался понять можно ли верить глазам этой телепатки или, подобно хамелеону, она показывает лишь то, что хочет.
– Не пытайся пролезть мне в башку, я это почувствую.
– Если бы я могла, я бы вскрыла тебя как яичную скорлупу. – Она весело улыбнулась. – Но ты не пускаешь меня и правильно делаешь. Как тебе это удается?
– Здесь, меж морского соленого воздуха, где ты находишь свои мысли? Я их не нахожу. Они тают, словно волны, обращающие камни в ветер. – Хедли поднял глаза к линии горизонта. Он не хотел ее оскорблять, но ничего не мог с собой поделать. – Я вижу кто ты, вижу из какой ты касты, вижу что ты не человек и мне это не нравится.
О, это заставило ее сильно разозлиться.
– Ну прости меня, сопляк с полудиких, что я тебе не нравлюсь. Ты оплатил свой долг и можешь больше со мной не разговаривать.
– Зачем ты здесь? Зачем аристократка вроде тебя плывет на встречу смерти, рискуя каждую минуту и не получая ничего взамен?
– Думаешь я родилась в особняке и носила шелковые платья? Ты еще глупее, чем я думала, сопляк, раз не замечаешь ничего дальше собственного носа! Думай что хочешь, я не хочу и не буду тебя в чем то убеждать.
Он глянул на нее, но не задержал дыхания. Его больше волновала его догорающая сигарета, чем она.
– То, что было в трюме – это было жестоко. Ты только продлеваешь их мучения, а это совсем ни к чему. Они этого не заслуживают.
– Знаю я, чего они, по твоему, заслуживают. У тебя на все один метод, таким как ты это,