войне.
Игнатиус скривился:
– Если все замерзнет, никакой следующей войны не будет, а крестьяне, впусти их в город, сожрут запасы. Плебеев же так много! Послушайте, решения, принятые на горячую голову, всегда кажутся нам благородными и героическими, но, как правило, ведут к просчетам… Поймите, мы политики, должны быть бескомпромиссными, и всегда иметь ясный ум!
– И руки по локоть в говне, – заметил сенатор.
– Верно сказали, Игнатиус, – вмешался кардинал. – Нужно всячески избегать как героизма, так и благородства. Вы правы, советник, абсолютно правы!
Игнатиус скривился еще сильнее, прервал раздраженно:
– Когда вот так соглашаются, явно чего-то попросят или гадость подсунут! Что у вас за пазухой?
Иезекииль похлопал себя по груди.
– Только крест, дорогой советник.
– Нет-нет, выкладывайте, королю нужны все сведения, без утайки!
– Мне было видение. – Голос кардинала звучал глухо, аскетичное лицо прорезали глубокие линии, пальцы нащупали под мантией распятие и судорожно стиснули его. – Мне дано было … узреть. Я видел последнюю цитадель людей, и небо, черное от ворон. В высоте, над белыми рифами, солнце угаснет навсегда. Я зрел женщин, простертых у стен, застывших и посиневших от холода, желтая плесень на их лицах. Видел, как взбирается вверх, по ледяным утесам, нежить, учуявшая добычу. Мертвецы подбираются все ближе, скребя костями об лед.
– Вы настоящий параноик! – вскричал советник. – Психопат!
– Успокойтесь, Игнатиус. – Медленно произнес монарх. – Забудем на время о затмении и разберемся с оборванцами, – взгляд увитых алыми прожилками глаз переполз на советника. – Давайте рассмотрим дело с практической стороны. Даже если отребье и превратится в угрозу для нас, в чем я сомневаюсь, какие действия вы предлагаете предпринять?
– Кочевники выступили в поход. Инок считает, их передовые отряды дойдут до наших границ дней через десять, если не изменят курс. – Игнатиус повел рукой в сторону дальней стены, где в тени стояла толпа придворных. Одна фигура сдвинулась и отвесила учтивый поклон. Изекииль увидел грузного молодого человека с бледной туповатой физиономией, кричащей о жизни аристократа, чья активность начинается, как у упыря, в сумерках и длится всю ночь на балах и попойках. – Головные колонны укомплектованы самыми опытными их бойцами. В основе своей войско пешее, слабо вооруженное и необученное. Они обременены женами и стариками, и тащат с собой весь свой скарб. Поэтому отребье хоть и многочисленно, но уязвимо…
– Ближе к делу, советник.
– Но это же очевидно! Мы соберем крестьян, – Игнатиус посмотрел на Хедрика в упор, потер руки. – Вооружим их и выставим против голодранцев из пустошей.
– Я не стану проводить мобилизацию просто чтобы избавиться от собственного народа, Игнатиус. Варвары вполне могут отползти к кратерам, и попытаться найти убежище в горячих ущельях. И для них не секрет приближение холодов. – Король продолжал улыбаться,