Пожалуй, это похоже на шантаж. Семь лет – а там и срок давности, и дело закрыто. Но теперь поздно, назад ходу нет. Они загнали его, загнали…
Он шёл к платформе узкими тропками, подальше от толпы. Хотелось побыть одному, переварить ситуацию. Перелез через ограду из колючей проволоки и вдруг очутился среди заброшенных промышленных корпусов. В вечернем сумраке эти бетонные громады – с торчащей арматурой, выбитыми стёклами, ржавыми баками у дверных проёмов – казались поверженными останками некогда кипучей-могучей индустрии. Как-то не верилось, что в пяти минутах от этой декорации из фильмов-ужасов процветает стерильная чудо-клиника, а совсем рядом спешат на вокзал ничего не подозревающие люди.
Гриня с трудом выбрался на тротуар и облегчённо вздохнул, заслышав мирный звук электрички. Обернулся, но никаких промышленных руин не было видно – рыжие осенние деревья стояли сплошной стеной, а в просвет между домами гигантской таблеткой выкатывалась полная луна. Гриня прибавил шагу и вскоре уже сидел в вагоне электрички, прикидывая, что ему делать дальше. Как связать утренние намерения с новыми обстоятельствами.
Нульку уже не отговорить: Стас для неё – свет в окошке, надежда из надежд. Да, поймали тебя, Гринус – полный минус. Будешь молчать и не рыпаться. Там, глядишь, Аську подкатят, она задурманит-зашаманит – вообще обо всём забудешь.
Ну, уж нет! У него есть сын – теперь он знает имя: Святослав. У него есть… Жанна. Жанна, в которую он был влюблён. Да что там – был! После первой же встречи у Валентина Альбертовича – прямо умом двинулся. Запал, пропал, провалился в пустоту её взгляда. Гриня вспомнил агатовые глаза, золотисто-оливковую кожу, пальцы – большой и указательный – сомкнутые подушечками в знак вечности. И горячая волна подняла из глубин души – чуть было не выброшенную с вещами на помойку, чуть было не отданную вместе с зелёной папкой, почти похороненную – прежнюю любовь.
Господи, что с ним произошло?! Как получилось, что он перестал быть хозяином своей жизни, окунулся в череду мистификаций, где ему подсовывали бесконечные матрицы, слепки той, первой любви? Золотая невеста, весёлая подружка «мексиканца», зависимая от наркотиков, мёртвая девушка в Белебёлке, – все они лишь копии той единственной, впервые встреченной и навсегда завладевшей его сердцем?
А как же его бедная, желтоклювая птичка? То есть, его гиблая, обречённая наркоманка? С этим надо разобраться, и Жанна должна знать. Он понял, сразу прочёл на её тревожном лице: знает. И ещё он прочёл… Ну, да рано об этом, пока надо раскачивать лодку.
Повторное воплощение
Целых две недели Нулю готовили к операции: приручали, как выразился Стас. Он терпеливо объяснял Витусу суть проводимых процедур, по-приятельски общался с Гриней, приоткрывая лишь фрагмент профессиональной тайны, которого хватало для сохранения врачебного доверия. Гриня, пожалуй, не смог бы внятно пересказать, в чём смысл «приручения», и только перед