тёмных, с серебром волос, услышит полувопросительные интонации, тихий, как осыпь песка, смех. И глаза, говорящие глаза – слов не надо! Впрочем, они подолгу разговаривали, вернее, говорил в основном, Станислав Юрьевич. Про клинику, интересных пациентов, будущее Нины.
Да, они обсуждали её личную жизнь, и Нуля призналась, что забросила учёбу в универе, сорвалась с четвёртого курса, помогая брату. Ну, теперь он больше не нуждается в вашей помощи, Ниночка – он всегда называл её Ниночкой – и добавлял многозначительно: скорее наоборот. И это «наоборот» казалось Нуле обещанием перемены её судьбы.
В какой-то момент Гриня расслабился, отбросил мстительные чувства. С сестрой всё в порядке и, похоже, Стас проявляет к ней особое внимание. Почему Гриня вбил себе в голову, что между ним и Жанной что-то есть? При чём тут дочь профессора Лилонга?! Тогда, два года назад, у Стаса был роман вовсе не с Жанной, а с Анной. Они жили в соседней комнате, а Гриня, лёжа сиротой на подростковом узком диванчике, мучительно представлял, что делается за стенкой, подушкой затыкал уши, чтобы заглушить финальное трубное соло Стаса, тихо радуясь лишь тому, что её голоса не слышно. А потом Стас ушёл, оставил ему Анну. Уступил… Ничего удивительного, кому охота связываться с наркоманкой.
Да что теперь вспоминать, Анны больше нет. А Жанна – вот она! Каждый день они теперь видятся. Конечно, предмет разговоров и совместных действий – Нуля. То сестрёнке мешает свет потолочных ламп, и Гриня помогает их менять. То они вместе везут каталку на физиотерапию, потому что Нуля вдруг забоялась и держала брата за руку. И втроём они часто болтали, а Нуля понимающе прищуривала глаза, кивая подбородком в сторону отлучившейся Жанны.
В выходные, когда Жанны не было в клинике, он чувствовал пустоту и скуку, но тут удачно объявился Витус, взявший на себе эти два дня. А Гриня правдами и неправдами оказывался на набережной Грибоедова и бродил возле знакомого дома, заходил во двор, смотрел на окна четвёртого этажа, вспоминая, как испугался мёртвой «золотой невесты», как убегал через чёрный ход…
Однажды Жанна пригласила Гриню в кафе для сотрудников, и с того дня они постоянно обедали вместе. Эти полчаса, проведённые наедине – ну, почти наедине! – были самыми счастливыми. Жанна совершенно менялась, и по её глазам Гриня читал: да, да, тоже. Он сделал попытку поговорить про их первую встречу, чем смутил её и расстроил. Больше он к этому не возвращался, полагая, что жить заново – прекрасная мысль. Но тут же вспоминал, что так уже было, он начинал новую жизнь, выкинув из дома всё прошлое вместе с вещами и отдав зелёную папку Курняку.
Гриня знал, что тот его разыскивает, но к общению не стремился. Теперь, когда забытые чувства, отлежавшись под наркозом, вспыхнули с новой силой, страшно захотелось покончить с прошлым, оторвать мешающие хвосты. Возможно, Курняку есть что сказать. Возможно, дело закрыто, и нет нужды ворошить старое. А если