ему было интересно, что всё же сказал сам Фьюз журналистам, не болтнул ли лишнего, в конце концов — как тишину кабинета Роунса прорезал звонок его служебного телефона.
— Детектив Роунс, слушаю.
— Здравствуйте, я звоню из городской больницы. По поводу пациента, поступившего к нам прошлой ночью, меня попросили позвонить и сказать вам, что он готов встретиться с вами.
— Понял, спасибо, — коротко ответил Роунс и положил трубку.
Детектив привычным движением посмотрел на свои часы. Стрелки показывали практически час дня. А доктору Шоу, патологоанатому, он обещал, что заедет в районе одиннадцати часов. Не надо было быть профессиональным детективом, чтобы не заметить образовавшуюся неувязочку по времени.
— Чёрт, грёбаный дебил! — Роунс схватил свою тяжёлую кожаную куртку со спинки кресла и, напяливая её на ходу, бросил секретарше шефа Фьюза, что он отъезжает по делу о «ночном убийстве».
Роунс старался ехать на пределе разрешённой скорости, хотя несколько раз в местах, в которых он был уверен, что там нет патрульных, он завышал и завышал не мало. Рик не был лихачём, как и не был паинькой в вождении. Но сейчас он хотел как можно скорее попасть в морг (не в роли клиента, разумеется). И при этом ему не хотелось попасться на патрульных — привлечение лишнего внимания к своей персоне было бы совершенно не кстати, особенно если о чём-нибудь таком пронюхают журналисты, парочка которых сидели в приёмной в участке и кинулись коршуном на детектива, который мастерски ускользнул от них, спратавшись в своём фордике. Почему он так спешил — Роунс не мог объяснить даже сам себе. Конечно, морг не сгорит в синем пламене, а доктор Шоу, зная его, скорее всего, даже и не заметит его опоздания. Но необъяснимый адреналин пульсировал по его телу, Рик чувствовал, что он словно хищник, несущийся за преступником, ставшим теперь уже жертвой. Его жертвой. Где-то в глубине сознания это пугало детектива — он слышал мнения некоторых психологов о том, что люди делятся на три категории: «овцы», «сторожевые собаки» и «волки». «Овцы» — обычные мирные люди, для которых зло и агрессия — это нечто отталкивающее, мерзкое и тёмное, совершенно несвойственное им. Они, по большей части, знают о его существовании, боятся этого зла, надеются, что никогда не столкнутся с ним, особенно в воплощении «волков». «Волки» — это агрессоры, которые питаются слабостью «овец», да и ими самими в придачу. Неважно, как человек перетекает в категорию «волков»: из-за желания получить лёгкую наживу, из-за воспитания по типу, что он король, а остальные его слуги или же, самый худший и пугающий вариант — из-за желания получать ни с чем несравнимое, по его субъективному мнению, удовольствие. И, соответственно, «сторожевые собаки», чья природа характера заключается в том, чтобы быть щитом между «овцами» и «волками». В эту категорию попадают люди начиная от тех, кто отпугнёт