делаю я встречное предложение.
– У меня не джинсы, – морщит нос мой друг, – у меня техасы. Фигня – фигней. Из них и варенка стрёмная получится. Давай из твоих?
– Не, чего-то неохота, – вяло отнекиваюсь я
– Зря! – Димка свешивается с кровати и смотрит на меня, – Мне Валёк рассказал, как это сделать, ничего сложного. Хлорка, уксус и кипяток.
– Не хочу, – меня уже клонит в сон, и поэтому я хочу, чтобы Димка отстал от меня со своей глупой идеей сварить мои новые джинсы.
– Давай, сварим! – не отстает он, – Штаны выйдут отпад! Таких ни у кого на поселке не будет!
– Таких и так ни у кого нет, – зевая отвечаю я, – Все, гаси свет!
Димка обижено бьет пальцем по терморегулятору, свет гаснет.
Пластинка заканчивается, иголка, похрюкивая, трется о бумажный круг. Вставать лень, я дотягиваюсь рукой до провода и выдергиваю вилку из розетки.
– Ты все же подумай, – доносится сквозь сон Димкин голос.
Утром нас будит папа. У него сегодня выходной, и он возится на кухне. Готовит легкий завтрак: хлеб с маслом, копченая колбаса, кофе.
Точнее, папа будит лишь меня. Димка накрывает голову подушкой и что-то невнятно бормочет.
– Пусть еще поспит, – решаю я и плетусь умываться.
Спать хочется так, что кажется спал бы стоя, если бы разрешили.
Брызгаю в лицо холодной водой, выдавливаю немного пасты «Поморин» на зубную щетку. Паста жидкая, пока несу щетку ко рту, она почти вся падает в раковину. Новую выдавливать лень, чищу зубы тем, что осталось.
Возвращаюсь в комнату, пытаюсь разбудить друга. Тот машет кулаками и матом говорит, куда мне надо пойти.
Это уже слишком! Резко стаскиваю его с кровати на пол.
Димка вскакивает, открывает глаза и растерянно озирается по сторонам. Долго разглядывает плакат с Арнольдом Шварценеггером, висящий на стене. Потом переводит взгляд на меня. Щурит глаза и морщит нос. Наконец, осознает кто он и где он.
– Запарил ты, – Димка натягивает носки, – Что нельзя было нормально разбудить?
– Так ведь будил! – оправдываюсь я.
– Значит, плохо будил!
Мы съедаем по два бутерброда, выпиваем кофе и идем в школу.
Димка сонный и неразговорчивый. По дороге он забегает домой, берет дипломат.
Я знаю, что там, в лучшем случае, одна общая тетрадка на все случаи жизни и ручка, которая скорей всего не пишет.
Так и есть: звенит звонок, первый урок алгебра – самостоятельная работа. Пишем в специальных тетрадках.
Димка пытается расписать свою ручку. Яростно трясет ее, откручивает колпачок, рассматривает стержень на свет, дует в него. Снова пытается писать. Ручка не пишет.
– А есть у кого нибудь запасная ручка? – растерянно спрашивает он.
Все молчат. Даже те, у кого есть запасная ручка. Знают, что как только окончится урок, Димка сразу же забудет о ручке и о том, что ее нужно вернуть.
– Есть у кого-нибудь запасная ручка? – повторяет Димка, – Что, ни у кого нет? Дайте, пожалуйста!
Катька –