боялся. Перед внутренним взором Майлза возник образ Элен – тонкий орлиный профиль, огромные темные глаза, сильные длинные ноги, влекущие бедра… Просто принцесса из старинной сказки. Или трагедии. Эх, если бы ему удалось дать ей эту роль в действительности… Но какой из него принц!
Конечно, в пьесе он мог бы сыграть аристократа. На Барраяре злодеи-интриганы во всех драмах были уродами и калеками. Если ему не суждено стать солдатом, возможно, у него есть будущее в качестве злодея.
– Я умыкну девчонку, – пророкотал Майлз зловещим басом, пытаясь испробовать непривычное амплуа, – и запру ее в своей темнице.
Потом с сожалением вздохнул, и проговорил обычным голосом:
– Вот только темницы у меня нет. Пришлось бы запереть ее в чулане. Дед прав, мы – убогое поколение. В любом случае мои соперники просто наняли бы какого-нибудь героя спасти ее. Какого-нибудь мускулистого верзилу, вроде Костолица. Известно, чем кончаются подобные затеи…
Майлз встал и принял боевую позицию: итак, меч Костолица против его… скажем, кинжала. Кинжал – самое подходящее оружие для злодея. С ним-то уж точно можно расчистить вокруг себя пространство. Но вот его пронзают мечом, и он умирает на руках Элен, а она падает в обморок… Все вздор, она попадает в объятья Костолица и теряет сознание от радости.
Взгляд Майлза упал на старинное зеркало в резной раме.
– Карлик-попрыгунчик, – проворчал он, с отвращением разглядывая свое изображение. Ему вдруг захотелось разнести стекло вдребезги, чтобы во все стороны брызнули окровавленные осколки. Но на шум сейчас же примчится караульный из холла, потом толпа родственников, и надо будет что-то объяснять. Майлз рывком повернул зеркало к стене и снова плюхнулся в кровать.
Откинувшись на подушки, он попытался представить себе, как является к отцу и просит, чтобы тот пошел к сержанту Ботари и по всем правилам посватался. Ужас. Он вздохнул и поерзал, безуспешно стараясь отыскать более удобную позу. Ему всего семнадцать, это слишком рано для брака даже по обычаям Барраяра. К тому же – никаких перспектив в смысле карьеры и положения в обществе… Пройдут, скорее всего, годы, прежде чем он сможет просить руки Элен при поддержке родителей. Конечно же, кто-нибудь подцепит ее задолго до этого.
А сама Элен… Зачем он ей? Тоже мне, удовольствие, – муж-карлик, уродливый, весь покореженный. Ведь в их мире давно ликвидированы даже самые легкие физические недостатки, – благодаря традициям спартанского воспитания и инопланетной медицине. Да еще такой забавный контраст. Конечно, все будут пялиться на них, и еще как. Разве может титул и связанные с ним привилегии компенсировать его мерзкую внешность? Да и титул с каждым годом все больше становится анахронизмом, а уж вне Барраяра он и вовсе пустой звук. Его родная мать прожила здесь восемнадцать лет и до сих пор считает институт форов чем-то вроде коллективного помешательства.
В дверь дважды постучали – властно и вежливо. Майлз криво улыбнулся, вздохнул и сел в постели.
– Заходи, отец.
Лорд Форкосиган приоткрыл