кулак к груди, на лице отражалась мука.
– Почему ты хочешь моей смерти? – обратился король к Нильсу.
Тот дернулся, но держали его крепко.
– Потому, что ты, Отравитель, не заплатил ни за одну жизнь, отнятую твоим поганым зельем! Потому, что кровью нужно платить за кровь, жизнью за жизнь, – Нильс сплюнул на пол, испачкав подбородок красным. – Ты отправил в Хель мою мать.
Король глядел на него, не отрываясь. Расшитый золотом мундир не мог скрыть болезненную худобу Антуана, а руки, стиснувшие подлокотники ясеневого трона и вовсе казались птичьими лапами. Луиза с трудом втянула загустевший воздух.
Желание немедленно вмешаться отступило – это было между ними двумя: ее кровным братом и названным.
– Отпустите его, – произнес Антуан. Когда никто не отреагировал, он возвысил голос, и боль снова исказила его черты. – Это приказ! Отпустить его!
Гвардейцы нехотя повиновались. Нильс брезгливо повел плечами и встал на ноги.
– Антуан, – всхлипнула Агнесс. – Что ты делаешь, это безумие…
Но король только бросил на нее свирепый взгляд.
И поднялся с трона.
Нильс подобрал наваху и двинулся к Антуану. Дула винтовок упирались ему в спину, но он словно не замечал их. Антуан Спегельраф шагал к нему навстречу, неуклюже опираясь на изящную трость. Бывший каторжник остановился. Тогда король отбросил трость, та упала на обсидиановые плиты с жалким звоном, как рапира дуэлянта. Антуан рывком опустился на колени, почти рухнул. Весь двор слышал, как истерично всхлипнула вмиг посеревшая Агнесс.
Король стоял на коленях перед Нильсом, упершись ладонями в пол, склонив шею. Длинные светлые волосы Антуана завесили его профиль. Он был спокоен, как жертвенное животное. Нильс тоже замер.
Король Кантабрии, заговорил:
– Все, чего я ждал после пробуждения, это тебя, человек по имени Нильс. Я ждал, что ты придешь, – пальцы его напряглись так, что побелели костяшки. – Я вверяю тебе свою жизнь. И благодарю.
Нильс сделал еще один шаг к королю. Агнесс медленно начала оседать на услужливо подставленные руки фрейлин. Луиза вдруг ясно разглядела голубую жилку, пульсирующую на тонкой бледной шее брата, и представила, как лезвие навахи рассекает ее. Яркая кровь мгновенно пропитывает белую ковровую дорожку. Луиза точно очнулась ото сна. Нет, она больше не допустит насилия под этой крышей!
– Нильс! – неживым, чуждо-низким голосом позвала Луиза. Когда он поднял на нее налитые красным глаза, сказала одними губами: – Не смей.
Ее давний противник, ее друг, почти брат – он убил множество людей, гораздо больше, чем Луиза могла вообразить. Она знала: Нильс жесток и кровожаден. Но он точно не сошел с ума и не станет убивать больного безоружного человека, ко всему прочему, стоящего на коленях.
Нильс снова посмотрел на Антуана, на его торчащие через плотную материю мундира угловатые лопатки и хребет, снова сплюнул – теперь уже на белое – сложил наваху пополам и спрятал ее за пояс.
От облегчения у Луизы ослабли