с правой стороны, отчего Захар выглядел немного грустным. При всем при этом у него были еще и изогнутые смоляные брови, и румянец, как у школяра, который прогулял уроки и несколько часов кряду катался на горке в морозный день, а может у Захара был просто высокий гемоглобин, этого я не знала.
Высокий рост предполагает сутулость, но его осанке мог позавидовать любой офицер. В плечах он был шире меня раза в два. Походку имел чуть пружинящую, спортивную. Словом, пройди он мимо меня там (ну, вы поняли где), я обязательно обернулась бы. Но там я не встречала никого даже слегка похожего на него.
Голова у Захара посажена прямо по-царски, очень гордо. Когда он поворачивал ее ко мне, то слегка поднимал вверх подбородок и смотрел сверху вниз, но не уничижающе, а просто снисходительно. Одет был во все черное: брюки, рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, дорогие (уж в обуви я кое-что смыслю!) туфли. Безымянный палец его сжимало очень интересное кольцо из желтого металла с темным камнем – круглым и едва прозрачным. Едва, но не совсем, потому что я заметила там, внутри камня, какое-то движение похожее на пузырьки, всплывающие в стакане газировки, но что это было, точнее описать не могу. Он заметил, с каким интересом я разглядывала перстень, и, очевидно, это ему не понравилось, поэтому Захар засунул руку в карман, а позже я сама забыла о кольце.
Мы шли молча, изредка навстречу попадались люди, выходившие из разноцветных дверей, они приветствовали Захара, с интересом разглядывали меня, здоровались друг с другом и садились на скамеечки вдоль стен. «Совсем как в деревне, на завалинке, когда нечего делать и охота полузгать семечки и почесать языками», – невольно сравнила я. Захар вполоборота зыркнул на меня и с силой сказал:
– А им действительно нечего делать, только ждать, и они ждут.
Я не задавала вопроса, я вообще вслух ни слова не говорила, он читал мои мысли. Неприятно. Я подумала, что моя голова, моя вовсе некрасивая голова, для Захара обычная книга, типа детских сказок что ли, открытая на нужной странице, которую он перевернет, предварительно плюнув на длинные худые пальцы. Пренеприятнейшее ощущение! И еще я подумала, что он уже и это «прочитал», и специально (пусть читает) про себя сказала, что он красивый, может, не для всех, но для меня точно красивый мужчина.
– Ты, правда, так считаешь?! Да? Я красивый? – и румянец на его щеках стал еще ярче.
– Да. Правда! Красивый и очень необычный, ты мне нравишься. Слушай, а обязательно читать мои мысли? – спросила я уже вслух.
– Я должен знать каждую мелочь про всех вас, – он обвел взглядом меня и двери по разные стороны коридора, подразумевая тех, кто жил или умирал (не знаю, как правильней выразиться) за ними. – Не думай об этом. Роза, мне нравится твоя «книга сказок», обещаю, что не буду плевать на пальцы.
– И на этом спасибо.
Я, вообще-то, сговорчивая, если надо перекапывать мои куриные мозги, копайте, я согласна, но не обижайтесь, если испачкаетесь в курином помете, намешанном в этих самых мозгах. Да и вряд ли там есть