не подозрительность, ваше высочество, а предусмотрительность. Любой государь заколеблется, прежде чем вручать другому государю подробную карту безопасного маршрута в свои земли… С вашего позволения я отбуду сегодня же.
– Не смею задерживать, – сказал я с облегчением.
Он сказал с поклоном:
– Только перед отбытием я просил бы разрешения встретиться с принцессой.
– Да ради бога, – сказал я, – сколько угодно. Может быть, она согласится поехать прямо с вами? Мужчина вы вполне видный…
Он сказал поспешно:
– Принцессы не могут путешествовать с мужчинами, ваше высочество! Разве что с очень большим эскортом.
– Принцесса сейчас в своих апартаментах, – сказал я кисло. – Можете к ней прямо щас…
– Я не смею без предварительной договоренности, – предупредил он, – и заранее назначенной даты.
– У нас все проще, – ответил я, – но если хотите, впереди побежит слуга и будет предупреждать, что вы идете к принцессе. Велю кричать громко, чтобы принцесса услышала заранее и задолго до.
Он остановился, взглянул с вопросом в глазах.
– Задолго до чего?
– Не знаю, – ответил я откровенно. – Думаете, я был хоть раз в ее покоях?
Он посмотрел изумленно.
– Что… ее высочество ни разу не дала вам аудиенции?
– Ни разу, – ответил я, умолчав, что не напрашивался, но голосом на всякий случай постарался подчеркнуть горькую обиду. Так, на всякий случай, вдруг и пригодится, обиженному разрешается и прощается больше. – Вот так-то!
– Странно, – проговорил он в задумчивости, – это странно. Простите, ваше высочество, я с вашего позволения…
– Идите-идите, – ответил я великодушно. – В спину не вдарю.
Едва за ним закрылась дверь в коридор, из соседней комнатки вышел со свитками в руках Альбрехт.
– Хотите взглянуть?.. Король здесь еще тот жук. Вежлив, обходителен, но, думаю, отец его возглавлял гильдию торговцев. Льстит, говорит любезности, но всячески выговаривает выгодные условия союза с нашим… гм… объединением.
Я фыркнул:
– А этот союз нам нужен?
– Если только так, – ответил Альбрехт, – на всякий случай. Но король полагает, что целью всей нашей жизни было захватить Сакрант и вторгнуться в Генгаузгуз.
– Разубеждать особенно не стоит, – посоветовал я. – Просто пусть помнит о соотношении сил. Где сейчас Мунтвиг, никто не знает. У него оставались еще некоторые земли, где можно наскрести народу на две-три армии, но после захвата Генгаузгуза многие союзники наверняка вспомнили насчет шкуры неубитого медведя.
– Ядро останется, – предостерег он.
– Конечно, – согласился я, – фанатики не отступятся. К счастью, апостольская церковь наименее фанатичная из всех церквей. Не знаю даже, чем Мунтвиг сумел их зажечь.
– Думаете, они сейчас в сомнении?
– Кто уже не отступился от Мунтвига, – ответил я, – тот сейчас проверяет каждое его слово. А это значит, монолит растрескался. Будем надеяться, развалится сам. Сомнение в истинности