с яростью швырнул майку в ванну и принялся чистить зубы. Поплескал напоследок в лицо холодной водой, промокнул полотенцем, закрыл поплотнее дверь и вынул из стенного шкафчика бритву. Это был подарок родителей, лишь только Глеб возвратился из армии. Основательная, тяжелая, электрическая бритва рычала, больно выщипывала редкие волоски и раздражала кожу. Глеб старательно поводил по щекам. По правде сказать, в этом не было необходимости, но он всё надеялся, что так борода начнёт лучше расти.
В то время, когда Глеб вернулся на кухню, в чайнике бурлила вода. Крышка приподнималась, по облупившимся стенкам стекали кипящие струи, и пар со свистом вырывался из носика. Глеб выключил газ, достал из шкафа любимую синюю чашку, насыпал в неё сухого кипрея, добавил немного душицы, бросил щепотку мяты и залил кипятком. Заклубился легкий парок, и аромат безмятежности понемногу начал успокаивать душу. Глеб вынул из тумбочки сахарницу, но та оказалось пустой. Пока ставил её обратно, вспомнил, что вечером накануне к ним заходила мать – принесла горячие пирожки с капустой, которые он так любил. Всякий раз их запах вызывал у него ощущение тепла и уюта. Глеб снял цветастое полотенце с пузатой глиняной миски. Пышные пирожки с румяными корочками напоминали ему о детстве. И хотя они за ночь успели остыть, он их разом умял.
Чашка, из которой он пил, так и осталась стоять на столе. Глеб встал и отправился в комнату. Он быстро оделся и, выйдя в прихожую, в полутьме вдруг запнулся. Сумку с аккумулятором он уложил ещё с вечера и поставил в кладовку, да видно, Лариска её оттуда зачем-то достала. Глеб включил свет и, потирая ногу, выругался про себя. Он, закусив губу, придвинулся к зеркалу, суетливо пригладил ладонью жидкие волосы, потом надел сшитый матерью меховой жилет, аккуратно, боясь, как бы ни порвать, влез в заношенную куртку, поверх шерстяных носок обул стоптанные ботинки и, переминаясь ногами, недовольно поморщился:
– Жмут. Надо забрать сапоги из ремонта.
Глеб подошел к трюмо, выдвинул ящик и долго-долго копался в нём, пока среди старых записок не отыскал квитанцию. Сунул её в карман и, посмотрев на часы, увидел, что стрелки подходят к восьми. Он ухватился за сумку, повесил её на плечо и, щёлкнув чуть слышно замком, вышел не спеша из квартиры.
Лишь Глеб ступил на площадку, тотчас ударил в нос едкий смешанный запах пролитого пива, мочи, загнившего мусора и табачного дыма.
– Вот что с этим поделаешь? – он усмехнулся с досадой. – Следы коллективной жизни.
Глеб, задержав дыхание, двинулся к лифту, но тот опять-таки не работал. Он раз за разом жал кнопку, потом с шумом выдохнул воздух и, крепко выругавшись, стал спускаться пешком в полутьме. Оказалось, этажом ниже снова кто-то выкрутил лампочку.
– Ну, берегитесь! – процедил Глеб. – Я до вас доберусь.
Прикинул: может сходить к участковому? В это самое время у него под ногами противно заскрежетали осколки разбитой бутылки. Он поскользнулся и, потеряв равновесие, ухватился в последний