предпринять в таком положении? Похититель предусмотрел все мои вероятные шаги к освобождению. Это место было подготовлено заранее; сюда принесли стул, сделанный, видимо, с определенным расчетом, запасли скотч и те железки, которые фиксировали мою голову.
Другая мысль просто чуть не заставила мое сердце разорваться: я не первая. Какие-то женщины были у этого чокнутого до меня, поэтому процедура захвата и определения в камеру смерти отработана до мелочей. Разве нет? Похититель действовал быстро, дерзко, но ни на секунду не теряя хладнокровия. Ничего общего с психопатом, который орет с пеной у рта и бросает с ножом на всех подряд.
Я попала к расчетливому убийце, который точно знает, что ему нужно. Такой вывод я сделала после многочисленных попыток докопаться до истины, но не приблизившись к ней ни на йоту. Я по-прежнему ничего не знала, ни до чего не могла дотянуться, исключая вещи и факты, лежащие на расстоянии вытянутой руки.
Сколько женщин уже сидели на этом стуле? Желудок мой сжался, но рвоты, конечно, не было. Спазм прокатился по пищеводу до горла. Во рту только стало чуть больше слюны, которую я проглотила.
На моем месте наверняка сидела мертвая женщина, чьих останков никогда уже не найдут.
Опять легкое скольжение во мрак беспамятства.
Я хочу домой. Я хочу, чтобы все это кончилось. Пусть он меня отпустит.
Видение было реальным, вещественным, сочным. Я иду по улице, а рядом шагает Леша. Мы о чем-то болтаем и едим мороженое на палочке. Мне точно известно, что мы уже начали новую жизнь, оба мы вышли на старую орбиту, намереваясь совершить еще одно путешествие. К чему оно нас приведет?
Леша рассказывал анекдоты, старющие, несмешные, однако я не обращала на это внимания. Мне было комфортно и безопасно. Впрочем, недолго.
В следующий миг, повернувшись, я увидела, что у Леши нет лица. На его месте зиял черный провал, из которого раздавался гулкий смех. Я закричала. Провал расширялся, поглощая тело Леши, оставляя на месте сожранной плоти только тьму. Леша исчез, а тьма начала пожирать весь мир вокруг меня. Я пробовала бежать, но не могла.
Перебирая без конца в уме события того понедельника, я почувствовала, как мое сознание покрывается трещинами. Надо это прекратить, иначе я сойду с ума. Толку от моих умствований нет ни малейшего. Если ничего не делать, можно свихнуться, но если заниматься чем-то однообразным без надежды на что-то другое, безумие придется еще быстрее.
Что делать? Миллион раз я уже повторила этот вопрос.
Я снова думала о времени. Понедельник, девятое ноября. Я спала много раз, придавленная стрессом, страхом, чувством безнадежности. Пробовала таким образом спастись внутри себя, найти надежное укрытие, чтобы отрешиться от происходящего. Несколько раз теряла сознание, видимо, на долгий срок. Я не могу сказать, прошли сутки или нет. А может, пролетели уже не одни? Несколько дней? Чувство голода успело слегка притупиться, как бывает при значительном воздержании,