уставившийся на него Торриджани, вскочившие со своих стульев ученики, бегущий к Микеланджело Бертольдо. Я снова не мог пошевелиться, как в том, первом сне. Только теперь это был не сон. Несомненно, я присутствовал здесь во плоти, я чувствовал себя реальным. А вот с остальными (или со временем?) творилось что-то невероятное. И тут Бертольдо раздвоился. От неподвижно-бегущей фигуры отделилась еще одна и подошла ко мне.
– Спасибо. Ты молодец, всё сделал правильно. Только не загордись: одному человеку такое не под силу. Вас целая армия, спасителей Микеланджело, и не только его. Чтобы костёр не погас, его надо постоянно поддерживать, и всегда находятся люди, которые способны на это. Гордись тем, что ты один из них. А вернёшься ли ты к себе – в своё время, я просто не знаю. Никто не знает, какое время притянет человека сильнее: его исходное или то, в котором он сделал изменение. Не смог не сделать. А сейчас уходи отсюда. Быстро!
Время пошло. Я выбежал из церкви вслед за Торриджани.
*****
Теперь я знаю, что всю жизнь буду бродить по дорогам Тосканы и Ломбардии, и рад этому. Потому что очень люблю путешествовать, и меня совсем не тянет ни в мой родной город, ни в моё время. Я зарабатываю на жизнь резьбой по дереву, и совершенствуюсь в этом деле. Начав с простой крестьянской мебели, теперь я вырезаю распятия и даже статуи. Конечно, это библейские персонажи, как требуют заказчики, но всё же я не простой иллюстратор: это было бы слишком скучно и не доставило бы мне никакого удовольствия. А в смысле удовольствий я стал настоящим флорентийцем.
Я путешествую из города в город, из селения в селение, но каждый год возвращаюсь в свою любимую Флоренцию – во времена войны и мира, процветания и чумы, благоденствия и смуты. Я так и не увидел галерею Уффици, и уже не увижу – её построят и заполнят произведениями искусства гораздо позже. Зато я был свидетелем того, как Давида установили на площади Синьории, у входа в Палаццо Веккио. Толпа застыла в благоговейном молчании, когда со статуи упал покров, и Гигант изготовился к броску, не уверенный в победе, но полный отваги и решимости бороться за неё. В последнее моё посещение Флоренции Новая Сакристия была уже готова и открыта. Я снова увидел Вечер – только что отполированную статую из белоснежного сияющего мрамора.
Суд идёт!
Гаад вполз в переговорную и расположился напротив своего подзащитного, аккуратно расправив кольца. Как обычно, на него сразу же обрушился поток мыслей клиента: «Изыди, Сатана! Иже еси на небеси… Чёрт! Дальше забыл!» Гаад быстро задвинул ментальную заглушку и прошипел в транслейтор:
– Здравствуйте, Иван Тихонович! Давайте продолжим.
– За что!? – возопил Иван. – Почему я попал сюда? Я же хороший, лучше многих! Родил сына (даже двух), посадил дерево (ещё пацаном, на школьном субботнике). – Он запнулся: забыл, как там дальше.
– Да-да, – терпеливо ответил Гаад, – мы это уже обсуждали. Эти данные, несомненно, в вашу пользу и я их непременно представлю. Но, видите ли, наш суд устроен немного