Так орешь… Тебе и телефон не нужен.
– Да не мой, конечно! Нашего больного нашли под окнами больницы!
Черт! Сколько говорил главному: не дело это – размещать нейротравму и нейрохирургию на седьмом этаже. От приемника далеко, до асфальта – высоко. Допрыгались!
– А кто выпрыгнул? Заплаткин?
– Какой Заплаткин! Никто вообще не выпрыгивал! Ко мне, по дежурству, «скорая» привезла мужика с разбитой головой. Я его осмотрел. Черепно-мозговую травму – исключил. Рану зашил и отпустил домой. А через полчаса его наша охрана нашла. Снежком его уже припорошило. Несколько капель крови на снегу. Охранники притащили труп назад, в приемный покой. Типа, может, живой еще. Какой там – мертвее мертвого! А в кармане – моя справка. «Дальнейшее лечение в поликлинике по месту жительства». Вы бы приехали. А то мне главный голову отвернет.
Приезжаю. В приемном покое, в закутке у рентген-кабинета, завис над каталкой длинный Игорь. На каталке – синий, плохо выбритый труп. На голове умершего – повязка с засохшим кровяным пятном.
– Ты бы его простынкой прикрыл! – говорю.
– Накрывал уже. Все сразу начинают приставать: «Это ваш жмурик стоит?» А так ничего: никто внимания не обращает.
– Хорошо. Записи свои покажи.
Читаю «Журнал отказов в госпитализации». «„Выпил“, „упал“, „сознания, со слов больного, – не терял…“» Пульс, давление, число дыханий – всё в норме. Сомневаюсь, что Игорь все это делал: измерял, считал. Дальше: «„Неврологический статус[5] – без особенностей“». Не бывает НС «без особенностей»! Описывать его надо.
«ЭХО-ЭГ: без смещения срединных структур мозга. На R-снимках черепа – без костной патологии». Говорю Игорю:
– Снимки покажи.
Игорь мнется:
– Тут такое дело… Черт меня дернул…
– Не темни! За что тебя черт мог дернуть? Он тебе это место еще в прошлый раз оторвал!
– Да не делал я снимки! Написал от фонаря…
И смотрит зло.
Снимки – «от фонаря». ЭХО, видимо, такое же. Запись – шаблонная, «под копирку». Вывод: больного не смотрел и в итоге – труп.
С минуту я, стараясь быть спокойным, логически мыслил на тему: дать по морде или….
– Давай, Игоряша, так. Это дело мы пытаемся замять. Если замнем – ты, с чистой совестью и трудовой книжкой, – на свободу. Увольняешься «по собственному». Поимей совесть. Ты у нас только ее еще и не имел. Остальных всех перетрахал. Договорились? Если нет – я снимаю пенсне и сваливаю. А ты сам объясняйся с администрацией.
Согласно кивает.
Спрашиваю:
– Ты его слушал? Нет, Игорь, ты совсем умом тронулся! Зачем же его сейчас слушать? Оставь Николай Ивановича в покое. Давай – раздевай его. Готовь «больного» к осмотру. И делай по порядку все то, что следует делать для больного. Не сумел разобраться с живым – разбирайся с покойником.
Игорь поплелся к санитаркам. Вернулся через три минуты:
– Сказали, что чужие трупы раздевать в их обязанности не входит.
– Всё