align="center">
Глава 7
– Урод! – разъяренно фыркнула я, захлопывая за собой дверь в комнату.
Паша сразу нахохлился, отнеся это на свой счет, и тут же заворчал, что он красивый.
– Красивый Паш-ша, – бормотала несчастная птица, стараясь не смотреть в мою сторону.
Конечно, за что я его-то обидела? Он ко мне со всей душой, а я…
– Да не ты, – сказала я ему, подходя к клетке.
Но было уже поздно. Мой собрат по несчастью явно перестал относиться ко мне с прежней любовью. Бедняга теперь снова окунулся в волны вынужденного одиночества, и я почувствовала острую вину за не вовремя вырвавшиеся у меня слова.
– Пашенька красивый, – подхалимским голоском пропела я, пытаясь снова снискать его расположение. – Пашенька золотой. Самый красивый попугайка на свете!
Пафнутий продолжал хранить гордое молчание. Тогда я решила выпустить его из клетки. Пусть хоть он насладится жалким подобием свободы.
Открыв клетку, я отошла в сторону, давая ему возможность беспрепятственно вылететь на волю.
Сначала он не поверил собственному счастью. Посмотрел на меня подозрительно, выкрикнул подобие радостного «ура» и выпорхнул наружу.
Я была немедленно прощена.
Совершив несколько кругов вокруг меня, он сел ко мне на плечо.
Потом перенесся на книжную полку, где тут же занялся чрезвычайно полезным делом – начал рвать мягкую обложку с парой кретинов, полыхающих сумасшедшей страстью.
– Вот и правильно, – поощрила я его неблаговидное поведение. – Туда им и дорога. А то забивают всякой ерундой головы воров в законе, а мы потом страдаем!
Зрелище это было как бальзам на мою израненную и озлобленную душу. Я готова была зааплодировать попугаю или начать помогать ему в осквернении местных сокровищ изящной словесности. Почему-то сейчас я в гневном ослеплении была склонна обвинять в своем незавидном положении именно их.
В этот миг, такой сладкий и восхитительный, кто-то начал ломиться в мою дверь.
– Откройте-ка, – услышала я голос Алисы Давыдовны. – Хватит тут в прынцесс играть!
– В кого хочу, в того и играю, – гордо ответствовала я. – А что, только вашей банде можно играть, да?
– Сама бандитка, – обиделась Алиса Давыдовна. – Вам тут вот кассету какую-то передали. Перестаньте бузить и откройте дверь!
Подумав, я решила, что веду себя, как капризное дитя. Возможно, это только понравится этому кретину Филиппу. Потому что в его излюбленных творениях женщины ведут себя именно так. То есть надо обдумать, как же мне вызвать у него отвращение. Значит, надо придумать что-то попротивнее!
Распахнув дверь, я позволила матроне внести в мое убежище свой огромный бюст.
Она проворчала, входя:
– Вот ведь какую капризную дуреху Филипп Владимирович выбрал! Столько дамочек с него глаз не сводят, вам бы гордиться, а вы фанаберии устраиваете!
Не дав мне обдумать, при чем тут, собственно, фанаберии, она вдруг замерла и в благоговейном ужасе уставилась на книжные стеллажи.
– Господи, –