это она испытывает страх перед Вашей невестой, а не наоборот.
– С какой стати, чего маман бояться?
– С того, что у неё есть женская интуиция, она чувствует Танину силу. Мы с Вами знаем, какова Таня, и почему она такова, а Ваша мать – нет. Ей легенды нашего рода неведомы. И только поэтому: испытывая страх перед нею, страх безотчётный, причины которого и сама не может понять, хочет Вас уберечь. Да, спасти Вас: по-своему, по-женски, пытаясь сблизить с девицей, ей самой более понятной и, по её мнению, не опасной. Всё потому, что Вы, сын, ей очень дороги! Посему Вам следует просить прощения за все дерзости, что наговорили.
Тогда Серж даже опешил, он предположить не мог, чтобы взрослая женщина испытывала страх перед его маленькой стрекозкой. Хотя и знал, что мать – большая паникёрша. Не сразу поверил, однако вернулся домой, извинился, обещал впредь не дерзить. И Ольга Сергеевна вынуждена была смириться с чувствами сына как неизбежным злом. Серж со временем понял, что отец прав, и сам стал смотреть на мать уже не только как сын, а по-взрослому, стараясь оберегать её от лишних волнений.
Сейчас представил: будь мать дома, в какой бы ужас она пришла, стала бы умолять его самого, упрашивала бы отца, чтобы тот сыну место в другом полку обеспечил. Она не раз говорила, что мечтает видеть на Серже мундир кавалергарда. Кавалергарды и карьеру быстрее делают, и в боях участия почти не принимают. Охранять императорскую семью – это куда как почётней и спокойней. Ольга Сергеевна металась бы от одного влиятельного знакомого к другому, просила бы содействия, лишь бы оставить сына в столице. Плакала бы, хлопотала, но бесполезно, потому что Серж от такого предложения отказался бы категорично. Пусть мать узнает обо всём попозже, когда уже нельзя будет что-либо менять. А уж обсуждать при ней, как вытаскивать Таню из Смольного, и вовсе не следовало.
Глава 5
Александр Петрович поехал к директрисе и просил отпустить воспитанницу, чьим опекуном он является. Причину назвал. Конечно, поведал лишь то, что можно Амалии Львовне сказать, что сына срочно женить хочет. Почему? Да хотя бы потому, что отец боится, как бы юноша в распутство не пустился. Он только что в офицеры произведён, а вдруг голова кругом пойдёт, блажить начнёт?
– Вы ж видели моего сына, Амалия Львовна, – объяснял он, – сами говаривали, что он привлекателен. Вот и боюсь я, что не слишком щепетильные в вопросах нравственности дамы его соблазнят, развратником сделают. Хлебнёт холостяцкой жизни, и после совсем его не образумить, не женить…
Аргумент директриса сочла убедительным, но недостаточным. Обещалась поговорить с преподавателями, с инспекторами, с матушкой императрицей, наблюдающей за обучением благородных девиц. Передать просьбу Лапина обещалась, но не более. Пожала плечами: мол, с воспитанным молодым человеком за время, что Телятьевой по уставу ещё нужно в институте быть, ничего страшного не случится.
Амалия Львовна не думала отпускать Телятьеву. Это ж какой пример? Дай послабление одной,