пожалуйста, Виктора, скажи, что мне пленка нужна как можно быстрее.
– Ага, – Маринка, прищурившись, рассматривала следователя, словно в нем увидела нечто замечательное.
Засмущавшись под ее взглядом, следователь наклонил голову и закашлялся.
– Проходите, господин следователь, – сказала я, открывая дверь кабинета.
– Да-да, спасибо, – пробормотал он и вошел в кабинет первым.
Зайдя следом, я закрыла дверь за собой и показала остановившемуся в нерешительности Петренко на стул для посетителей. Сама же, обойдя стол, села в кресло.
Петренко снял кепку, обнажив бритый череп, и вопросительно взглянул на меня. Как раз в этот момент в кабинет зашел Виктор. В руке он держал развевающуюся размотанную пленку; она еще была влажной.
– Вот, наверное, то, что вам нужно, – сказала я, радуясь, что Виктор появился так быстро.
Петренко привстал со стула и протянул руку, но Виктор, спокойно обойдя его, подал пленку мне.
– Это та самая? – спросила я у Виктора.
Он кивнул.
– Спасибо. Не взглянув на набычившегося Петренко, наш фотограф вышел из кабинета.
Я задумчиво покрутила пленку в руках. Что греха таить, мне было жаль ее отдавать. Жаль практически готового материала, который теперь предстоит заменять чем-то другим, хоть я и понимала, что для репортажа время еще не подошло. Ведь убийство Кислицына накладывало вето на публикации об этом деле, пока не будет получено разрешение от следователя. От этого вот лысого Петренко.
А он словно угадал мои мысли:
– Как только закончится следствие, или даже раньше, мы разрешим вам сделать копию с пленки и использовать некоторые кадры в вашей газете, – пообещал следователь, не сводя с пленки глаз.
Я кивнула.
– Разрешите посмотреть? – все-таки он не выдержал и протянул руку.
Я передала пленку, Петренко просмотрел ее на просвет и удовлетворенно кашлянул.
– Хорошо, Ольга Юрьевна, хорошо, – проворчал он. – Теперь вот еще какое дело. – Петренко скатал пленку и спокойно положил ее в карман своего пальто. – Мне, как вы сами понимаете, необходимо взять показания у вас и вашего персонала. Это можно сделать официально, а можно и, так сказать, в неформальной обстановке. Здесь, например. Здесь и сейчас, есть такая передачка по телевизору. Я записывать пока ничего не собираюсь: мне кажется, вы не откажетесь потом от своих слов. Ведь так не будет, что сейчас вы мне скажете одно, а потом, в РОВД, совсем другое? – Петренко с показной хмуростью взглянул на меня. Юмора в его интонациях и глазах я не уловила, но понадеялась, что он все-таки шутит.
– Конечно, нет, – с максимальной убежденностью заверила я.
– Ну и прекрасно! – обрадовался следователь, и я удивленно взглянула на него, подумав, до чего же должен быть загнан человек на своей работе, если простым словам о честности он так откровенно радуется?
– Меня предварительно интересует… тезисно, так сказать. Если можно, будем беречь время друг друга… как все началось? – негромко косноязычно начал Петренко. – Что вам сказал Чернавский