И голова не болит. А может, болит, я еще не поняла.
– Я сюда принесу, – не отставал Василий Васильевич. – Что ты хочешь? Апельсинового сока?
– Спать я хочу, – сказала Мура и откинула одеяло. – Слушай, с кем ты разговаривал полночи?
– Я?! – поразился он.
– Еще так громко, ужас. Я несколько раз просыпалась и все время слышала разговор. Кто у тебя был? Опять этот Саня?
– Фридрих Вильгельм Бессель, – бухнул Меркурьев. – Двухсот двадцати лет от роду. Он притащился сюда за Кантом, а Кант явился на твой зов.
Мура глядела на него расширившимися глазами.
– Что уставилась? – грубо спросил Василий Васильевич. – Я тебе говорю как есть.
Встал на четвереньки и полез головой в камин.
Камин как камин. Огнеупорные кирпичи, судя по цвету, очень старые. В дымоходе отдаленно гудит ветер, и оттуда сверху слегка тянет гарью и дождем. Кованая решетчатая подставка на коротких чугунных ножках, чтоб ссыпалась зола, на подставке три сухих полена. Меркурьев подергал медную рукоятку дымохода. Заслонка с грохотом открылась и закрылась.
Никакого автоподжига, никаких жульнических приспособлений – это был честный и прямолинейный камин.
– К тебе приходил кто-то из… них? Из тех?..
– А? – Меркурьев оглянулся.
Мура стояла рядом с кроватью, завернувшись в одеяло. Вид у нее был ошалелый.
– Главное, я ничего такого не делал, – пробормотал Василий Васильевич. – Водку не пил, косяк не забивал. А Бессель явился!
– Что он сказал? – требовательно спросила Мура и взяла Меркурьева за плечо горячей рукой. – Он должен был что-то сказать, раз уж пришел!..
– Сказал, что его могилу потеряли и теперь ищут всем городом, – буркнул Василий Васильевич. – Еще признался, что в джинсах удобней, чем в шейном платке и панталонах.
– Вася!..
Меркурьев вскочил.
– Не было никакого Бесселя! – Он словно выплюнул это ей в лицо. – Понятно?! Нет, он был, я даже специально утром посмотрел в интернете, когда он родился. Хотя вай-фай опять повис!.. Фридрих Вильгельм Бессель родился двести с лишним лет назад, ерш твою двадцать!..
– Что он точно сказал? – повторила Мура и опять взяла его за плечо. – Вспомни. Мне ничего не передавал?
– Так, – произнес Василий Васильевич с ненавистью. – Ты хочешь мне внушить, что ночью ко мне прилетало привидение. И я с ним беседовал. Да?
Мура покачала головой:
– Он не привидение.
– А кто?
Она вздохнула.
– Я точно не знаю. Настоящий Фридрих Бессель, но я не знаю, как это объяснить.
– Нечего объяснять! – свирепо заревел Василий Васильевич. – Это все чушь собачья!.. Может, здесь в еду что-то подмешивают? Или в кофе?
Эта мысль показалась ему почти спасительной.
Ну, конечно, так и есть! В этом доме из каких-то соображений одурманивают людей. Сознательно и целенаправленно. Возможно, Ивана заманили на маяк под действием этого дурмана, а Кристину вытащили из дома, чтобы она не занималась поисками драгоценного перстня! Только такое