П.В. Макарову.
Летом 1954 г. я работал в Старом Петергофе по теме диссертации. Получил данные, которые попытался интерпретировать в духе роли изменяемых условий среды в определении признака самофертильности. Именно так я сделал свой первый отчет о проделанной работе на кафедре. В июле-августе мы вчетвером, отец, мать, я и Олег ездили в путешествие на купленном на деньги, вырученные за нашу дачу в Зеленогорске, Москвиче по маршруту Ленинград-Луга-Псков-Пушкинские Горы-Харьков-Ялта и обратно Москва-Торжок-Ленинград. 24 февраля 1955 г. в клинике Отто на Васильевском острове у нас с Кирой родилась дочь Оля.
Опыты 1955 г. убедили меня в возможности объяснения полученных ранее данных нечистотой изоляции колосьев ржи. Это сначала повергло меня в уныние, но потом я стал нащупывать реальные подходы к теме по самофертильности. В это время начался мой поворот к настоящей генетике. Я помню, как мучился над рефератами по генетике в Реферативном журнале, не понимая их. Однако после штудирования «Курса генетики» Синнота и Денна, который дал мне доцент Федоров (он сохранил эту книгу, как и ряд других, в период, когда это было небезопасно), а также других книг и статей, стал понемногу разбираться в генетике. Позднее я даже стал внештатным референтом Реферативного журнала. Возможно, что некоторую роль в моем повороте к генетике сыграл приход на кафедру генетики и селекции на место Турбина профессора М. С. Навашина. Турбин перешел в Минск, где был избран академиком АН БССР и назначен директором нового Института биологии. Меня Турбин оформил аспирантом кафедры генетики и дарвинизма Белорусского Университета, хотя фактически я оставался жить и работать в Ленинграде. Летом мы всей семьей снимали дачу в поселке Мартышкино, рядом со Старым Петергофом под Ленинградом.
В начале 1956 года я познакомился в Ленинградском Университете близко со студентом А. С. Юдиным и через него с группой, занимающейся самостоятельно, но с помощью Федорова, настоящей генетикой. Я участвовал в постановке генетических задач на дрозофиле, в переводах английской литературы по генетике. После 20 съезда КПСС был потрясен зачитанным на комсомольском собрании изложением доклада Хрущева о преступлениях сталинского времени. Наверное, в это время начался мой отход от коммунистической идеологии. В 1956 г., в 26 лет я не продлил, как это было принято, своего пребывания в ВЛКСМ и выбыл из этой организации, хотя годом раньше был секретарем аспирантского комсомольского бюро.
Летом 1956 г. я заканчивал экспериментальную работу в Петергофе под Ленинградом, одновременно занимаясь написанием диссертации. Моя жена Кира с дочкой Олечкой и бабулей (матерью Киры) жили на даче. Они снимали комнату в поселке Шувалово рядом с Ленинградом. В начале сентября я приехал в Минск. Ехал на поезде с пересадкой в Вильнюсе и его осмотром. В Минске поселился в общежитии Белорусского Университета около вокзала. С ноября меня зачислили младшим научным сотрудником отдела генетики Института биологии АН БССР. Помню, как я ходил пешком несколько