Эрнест хотел уже замахнуться, но тут человек поднялся, бросил пригоршню монет из сундука в раскрытый мешок, стоявший рядом. Эрнест увидел его лицо.
– Франк! – воскликнул он. – Что ты де…
Но тут мысль сменилась другой, более важной.
– Франк, наши крысы ушли!
– Я слышу, – процедил сквозь зубы брат.
Музыка, мрачная и болезненная, была слышна даже здесь, в подвале. Толстые стены дома оказались не в силах заглушить ее.
– Что же нам теперь делать? – спросил Эрнест растерянно.
– А что теперь будут делать они? – спросил Франк. – Они ведь уже два дня не ели, так ведь?
Лицо Эрнеста исказил ужас. Франк бросил в сумку еще пригоршню монет.
– Крысы вернутся, – сказал он успокаивающе. – Он ведь тоже знает эту сказку. Да и бидон черножизни они ему не дадут.
Франк усмехнулся так, как усмехаются люди, знающие какую-то неприятную тайну, и это знание забавляет их.
– Мы просто подождем на другом берегу, – продолжал он почти ласково. – Пока все не закончится. И пока мы будем ждать, нам будет нужно что-то есть, – заключил он.
Эрнест прислонил дедушкину трость к стене и принялся помогать брату. В голове его крутилась какая-то смутная мысль.
– А мы будем там ждать одни? – спросил он, опуская в сумку тяжелый серебряный кубок.
– Да, – сказал Франк и отправил вдогонку кубку роскошное золотое ожерелье.
– Но ведь мы еще маленькие. Не очень хорошо соображаем, – задумчиво продолжал Эрнест.
– Это так, – легко согласился Франк, бросая в сумку плотно набитый мешочек. – Но в этом городе нет ни единого взрослого, которому мы могли бы доверять.
Эрнест, оставив монеты, молча посмотрел на него. Золотые кругляши протекали меж его пальчиков.
Иногда братья понимали мысли друг друга, невысказанные вслух.
– А ведь ты прав, малыш, – задумчиво произнес Франк. – Как я мог забыть!
Навстречу Имме со ступенек ее дома поднялась какая-то фигура. Имме чуть не бросилась прочь, ломая кусты. Фигура откинула с лица капюшон, и Имме узнала Серени, свою подругу, владелицу престижного косметического салона.
– Привет, – произнесла Серени. – Я вот что думаю – уходить надо.
Имме только кивнула.
– Ты поведешь нас, – сказала Серени.
– Нас? – переспросила ошарашенная Имме. – Поведу?
– Твоя мать была оттуда, – заметила Серени. – Ты единственная, кто хоть что-то знает о том, какова жизнь там. Мы соберемся – все, кто еще цел, – и уйдем отсюда. Теперь, когда крыс нет, они вспомнят о том законе, что недавно приняли.
Имме вздрогнула:
– Закон об утилизации женщин…
Она совсем и забыла об этой чудовищной выдумке магистрата.
– Не так уж много я и знаю о жизни на той стороне, – сказала Имме тихо.
– Да, но мы вообще ничего не знаем, – нетерпеливо мотнула головой Серени.
Ее светлые кудри взметнулись непокорной волной. Имме