всякий случай я пробежался по когда-то аккуратной асфальтированной дорожке, выискивая незаметные с первого взгляда тропинки. Не найдя ничего похожего, я вздохнул и направился вперед по дорожке.
От этого прямого пути, как оказалось, через некоторое время отступала тропинка.
Что-то подсказало мне, что идти нужно именно по ней. В этот момент раздалось придушенное мужское: «Держите, суку!» и вслед за тем сухой хлопок пистолетного выстрела через глушитель.
Рванувшись в сторону, я пропустил появившийся из-за поворота вихрь, бывший, кажется, проституткой Ирой, на всех парах мчащейся вперед, не разбирая дороги, схватил свой «макаров» на изготовку, шагнул навстречу выворачивающему из-за угла верзиле из тех, пришедших к моей машине, и выстрелил в упор, не успев как следует подумать.
Грудь его расцвела чернеющим в ночи цветком, грохот моего необремененного глушителем выстрела прокатился по всему парку, я снова отступил в колючие высокие кусты осенней смородины, скрывавшие меня с головой, услышал женский крик, звук удара, и, понимая, что сейчас все кончится, и мне некого, кроме сбежавшей Ирины, будет искать для очаровательной Мадам Наташи, бросился вперед, заслоняясь левой рукой от бьющих по лицу ветвей. Выскочив на истоптанную небольшую поляну с покосившейся деревянной беседкой, я инстинктивно прыгнул влево, обернулся, не опуская пистолета, и увидел стремительно разворачивающегося низенького, в руках которого блеснул черный пистолет, а в глазах – недоумение и страх; он вскинул оружие, а я выстрелил, как на стрельбище.
Он начал валиться с жутким перекошенным лицом, прямо на сгрудившихся девиц – Катечку, Марину и Машу, на которых брызнули кровь и мозги из простреленной головы мужика.
Тот наконец-то упал и замер в нелепой позе убитого, окончательно и бесповоротно мертвого человека.
Воцарилась немая сцена.
– Е… твою ма-ать… – минуты три спустя протянула потрясенная Катечка, сообразившая, что в них стрелять я не намерен, а потому пока что они живут. И тут же, как по команде, девочки стали вытирать со своих лиц все это месиво.
– Где же ваша благодарность? – спросил я, опуская, кстати, пистолет и, так же устало, как они, вытирая рукой пот. Колени, между прочим, были словно ватные.
– Э-э-э… – содержательно ответила Катя, лихорадочно раздумывая, чего бы такого сказать или сделать. Мне захотелось открыто ядовито усмехнуться. Судя по всему, мы просто поменялись ролями.
– Спасибо, – ответила Марина, и в голосе ее я разобрал огромное облегчение.
– Спасибо, – подтвердила Маша, изо всех девиц единственная, сохранившая видимое спокойствие.
Но и к сученьке Катечке возвращались ее привычные решительность и наглость.
– Ты чего тут делаешь? – спросила она.
– Вас спасаю, – нервно хмыкнул я, все еще не в силах прийти в себя после убийства двух человек.
– Что будешь с нами делать-то? – спросила Маша, обращаясь ко мне, как к хозяину положения.
– Надо Ирку искать! – взволнованно